Михаэль Шумахер – номер один - [50]

Говоря о сезоне-1992, Шумахер до сих пор кажется обиженным, слегка саркастически отзывается о «великом Сен-не» или «эре большого Сенны». Это было крещение огнем для новичка Шуми и оставило глубокий след в его душе. После Хереса-1997, где он пытался вынести Жака Вильнева с трассы, Шумахер вспоминал о сражениях с Сенной, говоря, что именно они сформировали его мировоззрение. На вопрос, чувствует ли он вину за свои действия, он ответил: «Не скажу, что вину. Я вырос с Сенной и помню инциденты с участием Проста и Сенны. Вот почему у меня нет ощущения, что я в чем-то виноват. Это было частью игры. Я знал, что это неправильно, но это был важный момент, все или ничего, нельзя упускать такую возможность».

Формула-1 изменилась, стала гораздо более формализованной. Это очень опасный вид спорта, очень неоднозначный с точки зрения своего влияния на окружающую среду, а в современном мире здоровье, безопасность и корпоративная социальная ответственность считаются главными приоритетами. Автогонки удивительным образом вливаются в наш мир. Чтобы окончательно заставить замолчать критиканов, Макс Мосли начал работу по внедрению «зеленого» топлива и возобновляемых источников энергии.

Ценности быстро меняются. Шумахер застал обе эпохи. Когда он начал выступать в Формуле-1, во главе руководящего органа стоял француз по имени Жан-Мари Балестр. Намеренные столкновения и запугивания считались тогда частью игры. Но уже к 2006 году Шумахер, с точки зрения многих, стал образцом неспортивного поведения. Почему же Сенне и Просту позволялось делать это безнаказанно?

Шумахеру сложно понять подобное и еще сложнее принять. Он учился у самых жестких и беспощадных гонщиков в истории как раз в то время, когда болиды стали безопаснее и гонщики могли быть относительно уверены, что не пострадают, врезавшись в соперника. Это произошло в середине 1980-х годов, когда машины начали делать из углеродного волокна. До этого болиды были настолько хрупкими, что осознанное столкновение с конкурентом могло стать самоубийством или убийством.

В начале 1990-х, когда Шумахер боролся с Сенной, гонщики считали машину главным своим оружием. Но к тому времени, когда Михаэль сам стал первым и лучшим в этом виде спорта, правила изменились. Он не учел это, и в Хересе 1997 года перемены застигли его врасплох. Это помогает понять, почему Шумахера иногда представляют отрицательным персонажем, тогда как Сенну – героем. Человек, который сыграл в этом не последнюю роль, — бывший президент FIA Макс Мосли.

Мосли был избран президентом осенью 1991 года, через некоторое время после дебюта Шумахера в Спа. Сам в прошлом пилот Формулы-2, он всегда опасался контакта в автомобилях с открытыми колесами и говорил, что одной из его первых задач стало изменить культуру этого спорта:

«Меня всегда беспокоило то, что машины сталкиваются колесами и их уносит с трассы, потому что это случалось и со мной. После моего избрания в президенты в 1991 году я собрал гонщиков и сказал им: «Контакты колесами должны прекратиться, потому что это очень опасно, так недалеко до того, что машина вылетит в толпу».

После собрания Герхард Бергер пришел ко мне и сказал, что в современной Формуле-1 невозможно обгонять без контакта. Но я пытался изменить культуру гонок, не все получилось, но немного она все же изменилась».

Сенна был возмущен случившимся на Гран-при Японии в 1989 году, когда Ален Прост столкнулся с ним в шика-не в решающей схватке за титул чемпиона мира. Бразилец продолжил гонку, но вмешались стюарды. В результате Сен-ну исключили из гонки, а титул достался Просту.

В следующем году эти два гонщика вновь боролись за титул в Японии. Когда они подошли к первому повороту, Сенна вытолкнул Проста с трассы на скорости около 193 км/ч. Все заинтересованные лица помнили, что произошло год назад, и сочувствовали Сенне: по общему мнению, у Айртона в 1989 году украли титул, и его ответный поступок был вполне объясним, поэтому никто не стал наказывать его за это. Гоночный директор, которым в то время был Джон Корсмидт, не предпринял никаких действий. Балестр был крайне недоволен этим и вызвал Корсмидта в Мировой совет FIA, но Мосли выступил в защиту гоночного директора. Попытки Балестра призвать Сенну к ответу также окончились ничем. Мосли взял верх.

Вот что он рассказал:

«Тогда, в 1991 гаду, я стал президентом, а Сенна выиграл гонку в Судзуке и вместе с ней свой третий титул чемпиона мира. Он выпил слишком много шампанского и затем объявил по телевизору, что намеренно убрал Проста с трассы в прошлом году. Меня это очень обеспокоило. Я опасался того, что Балестр использует это в качестве аргумента, чтобы применить к Сенне драконовские меры, а я тогда был еще не слишком силен политически, чтобы противостоять ему. Рон Деннис также разволновался. Он попросил Айртона извиниться, сказать, что он не хотел так поступать, но Айртон отказался наотрез.

Сенна пришел побеседовать со мной, и я сказал ему: «Разница между профессионалом и любителем заключается в том, что любитель делает то, что ему хочется, а профессионал делает то, что соответствует его положению. То, что ты сделал, было поступком любителя, то, чего профессионал никогда не сделает». Он был умным человеком и увидел в моих словах логику. Его глаза наполнились слезами. Затем он произнес: «Вы должны понять, что я гоняюсь с шести лет, а этот урод украл у меня победу».