Мигель де Сервантес, королевский комиссар - [8]
Санчо(чуть не плача). Меня, сударь…
Дон Кихот. И отправился в путь. В дороге мне во множестве попадались великаны, злые волшебники, призраки…
Санчо(встревает). Андриаки, ваша милость.
Дон Кихот. Верно, Санчо. Они тоже.
Санчо(Сервантесу, негромко). Пес их знает, кто они такие на самом деле, эти андриаки.
Дон Кихот. Я знаю, Санчо, но я далеко не пес, ты заблуждаешься в этом вопросе. Это весьма чудовищные чудовища. (Сервантесу.) Итак, нам встречались андриаки и много другой мерзости…
Санчо(вставляет)…особливо девицы и вдовушки… сколько мы от них натерпелись!
Дон Кихот. Со всеми этими страшилищами я сражался и побеждал их. Правая рука моя секла и колола, левая – благодетельствовала. Однако шло время, и я увидел, что жизнь вокруг не становится лучше. Сколько бы я ни убил драконов, на их место заступали новые. Люди так же злобились, воевали и завидовали друг другу, как и прежде.
Санчо. Еще и хуже, сеньор.
Дон Кихот. И тогда я понял, что всех драконов не перебьешь. Тем более, они давным-давно замаскировались под людей.
Санчо(Сервантесу). Верьте слову, сударь. Бывало, приедем в местность, где дракон лютует. Только хотим отсечь голову, глядь – а это не дракон, а судья, или член магистрата, или городской голова, или какой другой уважаемый человек. Вот и едешь прочь, несолоно хлебавши.
Дон Кихот. Я постиг простую, и в то же время очень трудную вещь. Люди несчастны. И мое предназначение – не с драконами воевать, а утешать людей в их горестях, обидах и скорбях. Я кажусь им чудаком, они смеются надо мной – пусть. Но когда человек смеется, из него уходит злоба. Он не может убивать и калечить других, не может издеваться над ними, когда он смеется.
Сервантес. О, тут вы ошибаетесь. Я видел людей, которые со смехом перерезали ближнему горло и, хохоча, сажали его на кол.
Дон Кихот. Все же это исключение из правил. Обычно смех делает человека лучше и добрее.
Сервантес думает, опустив голову. Потом поднимает ее, смотрит на Дон Кихота.
Сервантес. Над вами смеются, сударь, а следовало бы плакать.
Дон Кихот. Почему?
Сервантес. Потому что ради людей вы сделали из себя посмешище!
Дон Кихот. Нет-нет, вы не правы. Я был и остаюсь рыцарем, рука моя тверда, а глаз верен. Но главное мое оружие нынче другое. Доброта и любовь.
Санчо(едва не плача, Сервантесу). Видите, ваша милость! Он совсем спятил!
Дон Кихот. Санчо, Санчо, когда же ты поймешь…
Внезапно в комнату забегает Олалья. Она носится по комнате, что-то пытается убрать, переставить, но у ней все валится из рук.
Олалья. Ох, Пресвятая Богородица! Спаси и сохрани, Матерь Божья! Что же это будет-то, а? Ну, куда мы, куда?
Педро(забегая, рявкает). Ну, что ты возишься?! Пошла вон!
Олалья убегает.
Сервантес. Что за беготня тут у вас, сеньор хозяин?
Педро. Будь я проклят, ваша милость, если что-то подобное случалось здесь раньше. Такие гости… Таких еще не бывало… И хотят видеть вас.
Сервантес. Меня?
Педро. Не вас! Его милость Дон Кихота.
Дон Кихот. Кто же хочет меня видеть?
Педро открывает было рот, но тут появляется изящная, богато одетая женщина – Дульсинея (Доротея). Она останавливается и смотрит на присутствующих.
Педро. Ее светлость Дульсинея Тобосская!
Дон Кихот(остолбенев на миг). Боже мой! Владычица моих помыслов…
Сервантес(Санчо, негромко). Кто это?
Санчо. Судя по имени – зазноба моего хозяина.
Дон Кихот(негромко). Не зазноба, дурак, а дама сердца.
Сервантес вопросительно смотрит на Санчо.
Санчо(Сервантесу). Так уж заведено у рыцарей, сударь. Вместо Бога они молятся прекрасным дамам.
Сервантес. Странный обычай.
Санчо. Что же тут странного? Бог – седовласый старец, а дамы все юны и прекрасны. А, значит, касаемо удовольствий ему до дам далеко….
Дон Кихот(сквозь зубы). Санчо! Не богохульствуй!
Санчо. Но это же правда, ваша милость. Почему правду всегда зовут богохульством?
Дульсинея. Кто из вас, господа, славный и непобедимый рыцарь Дон Кихот Ламанчский?
Дон Кихот, почтительно склонив голову, выходит вперед.
Дон Кихот. О, прекраснейшая из прекрасных! Это я, твой недостойный слуга.
Дульсинея. Подойди ко мне, рыцарь!
Дон Кихот подходит, с трудом становится на колено, целует протянутую руку.
Сервантес. Дама сердца видит его в первый раз?
Санчо. Сударь, многие жизнь проживут, а своей дамы сердца так и не встретят. Только жена глаза мозолит.
Дульсинея(Дон Кихоту). Сеньор рыцарь, прошу тебя следовать за мной!
Дон Кихот и Дульсинея выходят.
Санчо. Ну, дела, ваша милость! А я-то думал, что Дульсинея – деревенская девка Альдонса из Тобосо.
Сервантес. Она не похожа на девку.
Санчо. В том-то и суть! Он ведь каждого встречного заставлял говорить, что эта самая Дульсинея есть красивейшая из дам, какие только водятся в наших краях.
Сервантес. Она и правда красива.
Санчо(укоризненно). И вы туда же! Женщина, ваша милость – заклятый враг человечества.
Сервантес. Это почему?
Санчо. Сами посудите. Сначала они требуют любви, потом выходят за вас замуж, а затем добираются до кошелька.
Сервантес. Санчо, ты не знаешь всех женщин.
Санчо. И слава Богу, сеньор. Если бы все женщины мира залезли ко мне в кошелек, я бы точно умер.
Сервантес. Ты, значит, не веришь в любовь?
Санчо
Альтернативная Россия, Москва, наше время. Страной правит Триумвират: трое древних темных магов в образах людей. Хабанера, Мышастый и Чубакка Рыжий. Темные маги захватили власть в стране в начале ХХ века. Они питаются могучей силой Великого Кадавра, живого мертвеца, чей труп хранится на главной площади столицы в пирамиде. Но кто знает, где находится настоящий Кадавр?Книга содержит нецензурную брань.
Отец Эро́с и диакон Михаил мирно служат в небольшой церкви в глубокой российской провинции. Но в один прекрасный, точнее ужасный, день на пороге церкви появляется отец Василиск – новый секретарь владыки Антония. Он предлагает отцу Эросу отправиться на земную орбиту – в рамках благотворительной программы «Православие – мирному космосу». Тот с ужасом отказывается, но отец Василиск настаивает, применяя уже не только силу убеждения, но и угрозы. Устоит ли отец Эрос и чем закончится эта удивительная и небывалая история?
Немолодому и нищему художнику приходит мысль обогатиться. Следуя своей идее, он пытается создать агентство эротических услуг. И тут вдруг появляется бандит Василий, который заключает с художником договор: тот будет писать картины по его заказу, а он, Василий, заплатит за них баснословные деньги. И все бы ничего, только вот сюжеты уж больно странные и страшные…
Милиционер Александр живет в одной квартире с тестем. Человек он не очень везучий, однако добрый и принципиальный. Внезапно к ним по обмену приезжает американский полицейский, которого хотят подселить к Александру. Сначала он не очень рад, но оказывается, что полицейский – на самом деле девушка. Вроде бы все хорошо, но тут на горизонте появляется Валера, бандит. И не просто бандит, а представитель Хаоса, мистической, темной изнанки вселенной. Да и сам Александр, оказывается, не так уж прост. Он – Блюститель, страж, защищающий Порядок.
Молодой Аркадий Неверов задолжал бандитам, которые требуют вернуть деньги прямо сейчас, иначе он останется без квартиры. На счастье (или на беду), у него умер дядюшка-миллионер. Вместе с бандитом Иннокентием Аркадий отправляется за богатством, однако, приехав в загородный дом почившего дяди, он обнаруживает, что есть и другие претенденты на наследство. Тут и начинается самое страшное…
«Мне… посчастливилось стать открывателем целого континента — правда, небольшого, затерянного в лесах Приамурья. Вышеназванный континент не то чтобы совсем никому не известен, но на географические карты пока не нанесен… Континент этот, или, иначе, село Бывалое, населяют народы, протяженные во времени и пространстве. Народы эти хорошо известны — это русские, китайцы и евреи. Мало известно другое: оказавшись вместе на небольшом клочке земли, образовали они смесь такой силы, перед которой отступают иной раз даже законы природы — впрочем, несильно и не навсегда».