Мифы Советской истории - [22]
27 февраля царь отказался согласиться на ответственное перед Думой министерство Г. Львова, о чем его просили великий князь Михаил Александрович, командующие фронтами Н. Рузский и А. Брусилов. Царь считал, что когда идет бунт — уступать нельзя. Но сам факт давления на царя со стороны руководителей армии был для режима чрезвычайно опасен. В условиях начавшейся в столице революции военные решили наконец все же вмешаться в политику.
Начальник штаба Главнокомандующего М. Алексеев тоже обратился к царю с предложением пойти на уступки. М. Алексеев ссылался на генерала Н. Рузского, соглашаясь с ним в том, что "при существующих условиях меры репрессий могут только обострить положение"[92].
Не обращая внимания на эти тревожные обстоятельства, Николай назначил генерала Н. Иванова командующим карательной экспедицией против столицы с диктаторскими полномочиями. Ему придали три роты георгиевского батальона. Другие фронты должны были выдвинуть к Петрограду 3 кавалерийские и две пехотные бригады.
28 февраля каратели начали движение из Могилева в Царское село. Однако генерал Иванов не смог даже соединиться со всеми частями карательного корпуса.
Мог ли Иванов подавить восстание в Петрограде, если бы действовал более решительно? В Гатчине было сосредоточено около 20 тысяч войск, верных старому режиму. На ст. Александровской высадился пехотный полк. На встречу им генерал Н. Потапов выдвинул шесть тысяч революционных солдат, сохранявших дисциплину. Они стали занимать позиции в шести верстах от столицы со стороны Царского села. В Луге восстал гарнизон и принялся громить город, что не помешало им разоружить подошедший эшелон карателей, которые в общем не желали никого карать. В Петрограде уже 1 марта стали приводиться в порядок части восставшего гарнизона. Их боеспособность была не велика. Зато революционеры имели многократный перевес (более 100 тысяч солдат), на их стороне была сильная оборонительная позиция и симпатия населения столицы.
Но главный удар по карательной экспедиции нанесли железнодорожники. Пути между Семрино и Царским селом разбирались, с железнодорожных стрелок снимали крестовины, что делало движение невозможным, но позволяло революционерам, когда понадобится, быстро восстановить дорогу. Опасались, что генерал от Царского села продвинется в Гатчину, к своей основной группировке. Но он отступил к Вырице. С 1 на 2 марта Иванов заночевал в Вырице, где арестовал начальника станции за саботаж. Саботаж после этого только усилился. Путь на Гатчину был испорчен, а в паровозах Иванова находчивые железнодорожники слили воду[93]. Таким образом, атаковать столицу сходу не удалось. А к 1 марта пришлось бы блокировать и штурмовать уже не только Петроград, но и Москву, Тверь, Нижний, Харьков…
Важную роль в этой обстановке сыграли действия как раз депутата Александра Бубликова. В качестве комиссара ВКГД он занял министерство путей сообщения и принялся управлять железными дорогами. В ночь на 1 марта по телеграфу всем станциям железных дорог была отправлена телеграмма: «Железнодорожники! Старая власть, создавшая разруху во всех областях государственной жизни, оказалась бессильной. Комитет государственной думы, взяв в свои руки оборудование новой власти, обращается к вам от имени отечества: от вас теперь зависит спасение Родины»[94]. Судьба революции зависела от железнодорожников сразу в нескольких отношениях. Они дали зеленую улицу эшелонам с хлебом к столице, они проинформировали страну о том, что власть переменилась, они по требованию Бубликова стали тормозить движение к Петрограду любых военных частей, они взяли под контроль перемещение царского поезда. Железнодорожные служащие в большинстве своем поддержали новую власть. Теперь спасти царя могли только решительные действия генералов. Если бы они этого хотели.
Что было делать в этих условиях командующим фронтами и Алексееву? Фактический командующий М. Алексеев уже знал, что переворот в столице завершился. По его данным, "в Петрограде наступило полное спокойствие, войска примкнули к Временному правительству в полном составе, приводятся в порядок. Временное правительство под председательством Родзянко заседает в Государственной Думе..." Алексеев был информирован и о стремлении лидеров думского большинства к сохранению монархии[95]. Генералам осталось только присоединиться. Поверхностному наблюдателю, который питался слухами и не знал об активности Совета, ситуация в столице могла представляться именно такой. В этих условиях либеральный генералитет не мог поддержать экспедицию Иванова, так как ее успех означал бы разгром представительных учреждений и либеральных партий России вплоть до октябристов, возвращение к глухой реакции. Из этого исходил генерал Алексеев, информируя командующих фронтами. Отчасти верно и мнение С. Ольденбурга о причинах поведения руководителей армии в эти дни: "Они верили, что в Петрограде — правительство Государственной Думы, опирающееся на дисциплинированные полки; ради возможности продолжать внешнюю политику они хотели, прежде всего, избежать междоусобия"
