Мифы, сновидения, мистерии - [40]

Как отмечает Поль Мус в отношении индийской космологии — точка, с которой начинается Сотворение, является вершиной. «Сотворение происходило постепенно, сверху вниз последовательными стадиями». Полюс — это не только ось космического движения, но также и «наидревнейшее» место, потому что именно от него начал свое существование Мир. Именно поэтому Будда кричит: «Это я у вершины мира… Это я наидревнейший». Достигнув вершины Космоса, Будда становится современником начала мира. Он отбросил Время и Сотворение и оказался во вневременном миге, предшествующем космогонии. Происходит «возврат в прошлое», чтобы воспроизвести изначальное состояние, «чистое» и неиспорченное, потому что его еще не коснулось Время. «Возвращение назад», до того момента, пока не достигнешь «наидревнейшего» места в Мире, равнозначно отречению от течения времени и отрицанию работы, проделанной Временем. Объявляя себя «Наидревнейшим в мире», Будда провозглашает свой выход за рамки Времени точно также, как он провозглашает выход за рамки пространства достижением «вершины Мира». Оба эти образа выражают полный выход за пределы этого Мира и повторное вхождение в «абсолютное» и парадоксальное состояние вне Времени и Пространства.

Следует отметить, что индийская космология не является единственной, где Сотворение начинается с вершины. Согласно преданиям семитов, мир создавался, начиная с пупка (образ Центра), такие же идеи встречаются и в других местах[127].

«Центр Земли» обязательно является «наидревнейшей» частью Вселенной. Номы не должны забывать, что сточки зрения рассматриваемого нами символизма эта «древность» является выражением изначального времени, «первого» времени. «Древний возраст» jyeshta Будды — эта метафора, означающая, что он видел, как Мир пришел к существованию и первое появление Времени.

С другой стороны, мы знаем, что ритуальное вознесение на Небо всегда происходит у «центра». Шаманское дерево предположительно стоит у «Центра Мира», так как оно приравнивается к Космическому дереву; и в Индии жертвенный столб (уира) соответствует axis mundi. Но аналогичный символизм наблюдается и в устройстве храмов и человеческих жилищ. Из того факта, что все святилища, дворцы и царственные города, и, в продолжение этого, все дома символически располагаются в «Центре Мира» следует, что не имеет значения, в котором из этих строений возможен разрыв плоскостей, то есть можно выйти за рамки Пространства (поднявшись на Небо) и одновременно за рамки Времени (вернувшись в изначальный момент, до начала существования Мира). Это не должно удивлять нас, так как мы знаем, что каждое жилище является imago mundi[128] и каждое строительство нового дома является повторением космогонии. Все вместе эти взаимно подтверждающиеся и дополняющие друг друга символы, каждый со своей собственной специфической перспективной, представляют одно и то же значение: для человека действительно существует возможность переступить рамки этого мира: в пространственном отношении — поднявшись «вверх», и во временном — «поворотом вспять» или «возвращением обратно». Переступая границы нашего мира, человек снова оказывается в изначальном состоянии, в ничем не ограничиваемом состоянии начала Мира, в совершенстве «первого мига». Когда еще ничего не было осквернено и когда не было ничего изношенного и увядшего, потому что мир только что родился.

Многими путями и с различных точек зрения религиозный человек всегда пытался восстановить или обновить себя периодическим вхождением в «совершенство начала», то есть снова познавая первичный источник Жизни таким, каким он был, когда Жизнь, как и все творение, все еще была священной, потому что она была только что из рук Создателя.

Durohana и «сон наяву»

Мы уже знаем, что полет, подъем и вознесение восхождением по ступеням являются темами, довольно часто встречающимися в сновидениях. Действительно, иногда одна из этих тем становится доминирующим фактором в сновидениях или деятельности воображения. Давайте снова обратимся к примеру, о котором мы уже упоминали ранее.[129]

Жюльен Грин заметил в своем Дневнике 4 апреля 1933 года: «Во всех моих книгах идея страха или любой другой сильной эмоции кажется связанной каким-то необъяснимым образом с лестницей. Я понял это вчера, когда делал обзор всех написанных мною романов… Интересно, как я мог так часто повторять этот мотив, не заметив этого. Ребенком мне часто снилось, как я убегаю вниз по лестнице. У моей матери в юные годы были те же самые страхи, может быть что-то от них осталось и во мне…»

После всего, что мы говорили о «семи шагах Будды», мы можем понять, почему в романах Жюльен Грин лестница связывается «с мыслью о страхе или любой другой сильной эмоцией». Лестница является, прежде всего, символом перехода из одного состояния бытия в другое. Онтологическое изменение может произойти только при обряде перехода; и действительно, рождение, инициация, половая зрелость, вступление в брак и смерть составляют в традиционных обществах множественность обрядов перехода. Модальность может быть изменена лишь вследствие разлома — а это вызывает противоречивые чувства страха и радости, привлекательности и отвращения. Вот почему восхождение по ступеням символизирует не только, как мы видели, доступ к священному — «разлом плоскости» — но также и смерть. Существует множество традиций, в которых душа умершего человека поднимается по горным тропам или взбирается на дерево. Глагол «умереть» в ассирийском языке может также означать «ухватиться за гору», а в египетском «ухватиться» является эвфемизмом для «умереть».