Мифы, предания и сказки Западной Полинезии - [22]

А что до ее матери, то у нее продолжались схватки.

Покончив с едой, девочка встала и отправилась играть, сказав при этом Рахо:

— Рахо, я ухожу играть вон туда. Знай, что зовут меня Нуджманга [45].

Скоро и этот день подошел к концу, солнце стало садиться, и тут Мама-эре родила вторую девочку. Эта крошка тоже сразу окликнула Рахо по имени, сказав ему, что хочет есть. Рахо вновь приказал принести еды — из тех запасов, что были приготовлены для торжеств по случаю рождения ребенка. Его люди снова принесли бананы и свинину и этим накормили ребенка. Едва девочка покончила с приготовленной для нее едой, как она встала и тоже отправилась играть, сказав Рахо:

— Запомни, мое имя — Нуджкау [46].

Обе девочки предупредили Рахо, что он не должен их беспокоить, пока в них не возникнет подлинной необходимости. Звать их можно только тогда, когда без них уже никак нельзя обойтись.

У Мама-фиовере, средней сестры Рахо, не было детей. У Рахо же была дочь по имени Ваи-мараси. Эта Ваи-мараси была женой знатного самоанца, вождя, носившего имя Тю-тонга [47]. А Тю-тонга жил еще и с другой женщиной, с самоанкой. Из двух его жен самоанка забеременела первой и уже была на сносях, когда Ваимараси только понесла. Самоанцы уже начали готовиться к торжеству по случаю рождения первенца, по случаю родов той, что была из их числа. А на беременность Ваи-мараси никто не обращал никакого внимания. Рахо это очень не нравилось: самоанцы готовятся к родам своей, а до беременности Ваи-мараси им и дела нет.

И тогда Рахо приготовил богатые дары и позвал тех двух девушек, Нуджманга и Нуджкау, что до сих пор играли на песчаном берегу; они тотчас явились к нему и спросили, зачем он вызвал их. Рахо сказал им:

— Надо, чтобы Ваи-мараси разрешилась от бремени раньше, чем та самоанка.

Девушки отвечали:

— Как это ни прискорбно, но та женщина уже вот-вот родит, а Ваи-мараси только понесла.

Но Рахо все равно требовал, чтобы Ваи-мараси родила раньше, чем та самоанка. Тогда девушки сказали:

— Здесь, на Саваии, случится небывалое, противоестественное, и произойдет это по твоей воле, по твоей вине.

Когда у самоанки начались схватки, эти девушки пошли к ней и так надавили на ножки ее ребенка, что он сразу вошел обратно в живот, а схваток у нее как не бывало. Затем девушки пошли к Ваи-мараси и стали давить на плод, чтобы скорее начались роды. Они давили и напирали на плод до тех пор, пока женщина не разродилась. Вот так вышло, что торжество — праздник по случаю рождения первенца, подготовленный самоанцами, состоялось в честь ребенка Ваи-мараси.

У Ваи-мараси родилась девочка, которую назвали Маива.

Как только праздник закончился, у той самоанки возобновились схватки. Вскоре она родила мальчика, которого было решено назвать Фумару.

Дети росли и воспитывались вместе. Однажды, когда дети уже немного подросли, они пошли играть на берег и принялись ловить там маленьких рачков. Итак, они занялись поисками, и вот Маиве попался красноватый рачок, которого звали Туа-наквалу; она поймала его и пустила в плошку с водой. Фумару же нашел там этого рачка, взял и нарочно спрятал его у себя за щекой — да-да, спрятал рачка, пойманного его сестрой. Пришла Маива, а ее питомца нет — он исчез. Девочка отправилась к Фумару и велела ему выпустить ее рачка. Но брат не отдавал его, и тогда Маива отправилась к своему деду Рахо, разрыдалась и рассказала про проделки брата. Рахо стал утешать внучку, но она никак не могла успокоиться.

Тогда Рахо снова позвал девушек, игравших на песчаном берегу; они пришли и узнали от Рахо, что случилось с его внучкой. Теперь Рахо пожелал найти для внучки такую землю, которая лежала бы на некотором расстоянии от Самоа.

И вот девушки взяли две корзины и насыпали в них земли. Одна корзина была особая — для даров, подношений, торжеств; она называлась Фуареи. Другая корзина была обыкновенная, обыденная; она называлась Фуаа [48]. Затем девушки поставили обе эти корзины в лодку, построенную из дерева афтеа, а потом они сами и вместе с ними Рахо и все жившие при нем люди сели в эту лодку и поплыли сюда — насыпать вот этот остров — Ротума.

* * *

Говорят, когда Рахо пустился сюда, к этой земле, об этом прослышали знатные люди на Тонга и на Самоа. И вот когда Рахо и все его люди отплыли, один знатный господин, по имени Тока-иниуа (неизвестно, тонганец он был или самоанец), взяв с собой своих людей, отправился следом за Рахо.

Наконец Рахо со всеми своими людьми приплыл сюда; среди морских волн приплывшим открылись два скалистых уступа, между которыми плескалась вода, одна только морская вода. Туда-то девушки-близнецы и высыпали землю, привезенную в корзине для даров, — и так возник остров.

После этого девушки приказали Рахо и его людям оставаться на новом острове, а сами, взяв вторую корзину с землей, поспешили к Футуна [49]. Мигом примчались они туда и на том месте опорожнили вторую корзину, обыкновенную — так возник остров Алофи [50].

Потом девушки вернулись туда, где остался Рахо со своими людьми, и сказали Рахо, что ему следовало бы закрепить свои права на остров, сделать его навеки своим, пометив, оставив на нем свой фапуи