Мифы Ктулху. Порча и другие повести - [104]

– Нельзя прикасаться? Сэр, я хотел бы взять ее домой на время!

– Совершенно исключено. Меня просто выгонят с работы.

– Тогда немецкую старопечатную версию! – В голосе Титуса слышалась мольба. – Можно поработать с ней хотя бы здесь, но так, чтобы мне никто не мешал?

Седжвик поджал губы и после некоторого размышления вновь улыбнулся:

– Пожалуй, да. А еще мне почему-то кажется, что вам понадобятся бумага и ручка. Что ж, идемте со мной.

Несколько минут спустя Титус уже сидел в небольшой уединенной комнате, а перед ним лежал раскрытый фолиант. Юноша быстро понял, что его ждет непростая, практически невыполнимая задача. Тем не менее он отказался сдаваться. Седжвик, заглянув к нему через пару часов, застал Титуса склонившимся над испещренными причудливой средневековой вязью страницами. Услышав, что библиотекарь зашел его проведать, Кроу оторвал глаза от книги.

– Это именно то, что я искал! – произнес он. – Думаю, это вот здесь, в главе под названием «Сарацинские ритуалы».

– Ах, зловещие обряды сарацин! – воскликнул Седжвик. – Что же вы мне раньше не сказали? «Ритуалы» у нас есть в переводе.

– На английский? – Титус даже подскочил на стуле.

Седжвик кивнул.

– Анонимный труд, принадлежит некоему неизвестному служителю церкви. Как вы понимаете, я не могу гарантировать его верность. Однако если вы настаиваете…

– Еще как настаиваю! – с жаром воскликнул Кроу.

Седжвик мгновенно посерьезнел:

– Послушайте, мы скоро закрываемся. Если я раздобуду для вас книгу… вернее, если позволю взять ее домой, то вы должны дать мне слово джентльмена, что вернете ее в целости и сохранности. Признаюсь честно, пока не получу ее назад, я не буду находить себе места.

– Даю вам слово, – поспешил заверить его Титус.

Спустя десять минут Седжвик уже провожал его к выходу.

– Как по-вашему, – спросил по дороге Кроу, – откуда Принн, уроженец Брюсселя, знал так много о черных ритуалах, распространенных у сирийских и арабских кочевников?

Седжвик в очередной раз подтвердил свой титул ходячей энциклопедии.

– Помнится, я где-то об этом читал, – проговорил он. – Принн немало странствовал по свету и какое-то время жил среди сирийских мудрецов у подножия Джебель-эль-Ансарие. Думаю, именно там он набрался этих знаний. Переодетый нищим или юродивым, он вместе с другими членами ордена совершал паломничества к самым темным и нечестивым местам на земле, в которых чаял найти ключ к тайнам демонологии. Помнится, выбор одного из мест очень меня удивил, ибо расположено оно на берегах Галилейского моря! Старина Принн обитал там какое-то время среди руин. Более того, он упомянул о нем в своей книге! – Седжвик на мгновение задумался. – Как же оно называется? Запамятовал…

– Хоразин, – подсказал ему Кроу, чувствуя, как чьи-то холодные пальцы сжимают его сердце.

– Точно, – согласился Седжвик и одарил своего собеседника уважительным взглядом. – Знаете, порой мне кажется, что вы метите на мое место. Ну ладно, позаботьтесь лучше о книге, которую я вам дал.

* * *

Тот вечер, а также всю субботу и воскресенье Кроу провел за изучением «Сарацинских ритуалов», пусть даже в куцей английской версии начала девятнадцатого века, выполненной неизвестным священником. И хотя юноша тщательнейшим образом проштудировал каждую страницу, сам опус его несколько разочаровал. Из пространного предисловия можно было извлечь куда больше пользы, чем из самого текста. Неизвестный священник, судя по всему, посвятил немало времени изучению жизни Людвига Принна, чего никак не скажешь о самом переводе.

В предисловии автор многословно рассуждал о происхождении Принна, его образе жизни, странствиях, источниках его познаний, чародействе. Довольно часто священник ссылался на другие главы труда, посвященные духам-покровителям, демонам мифологического цикла Ктулху и тому подобным вещам. Но как только наставало время запечатлеть принновские богохульства на бумаге, автор явно терялся. Возможно, мешали его собственные религиозные убеждения.

Вновь и вновь Кроу позволял автору увлечь себя к черте, за которой, казалось, его ждали ужасные откровения, – и всякий раз неизвестный священник не решался раскрыть тайный смысл богохульного опуса Принна. Например, в книге имелся пассаж, включавший в себя довольно интересный отрывок из «Аль-Азифа» Аль-Хазреда, где безумный араб ссылался на своего предшественника Ибн Скакабао:

Великая мудрость была дана Аль-Хазреду, который видел деяния Червя и хорошо их знал. Его слова полны загадок, но больше всего их там, где он описывает склепы червей-колдунов древнего Ирема и подвластные им чары:

«Подземные Каверны (пишет он) существуют не для любопытных глаз, ибо их чудеса ужасны. Проклята та земля, на которой мертвые мысли живут в новых воплощениях, и порочен тот разум, что не имеет головы. Мудро сказал Ибн Скакабао, что счастлива та могила, в которой не лежит Колдун, и счастлив тот ночной Город, в котором все Колдуны обращены в прах. В старину говорили, что душа, купленная дьяволом, не спешит из кладбищенской глины, но кормит и учит Червя, который ест, пока из гнили не появится ужасный росток Жизни, пока бездумные мусорщики не навощат его искусно, чтобы рассердить, и не раздуют, чтобы раздражить. Огромные Норы роют втайне там, где нужно быть Земным порам и где научаются ходить те, кто должен ползать…»