Мифы Ктулху - [232]

Не говоря ни слова, все трое кинулись вперед, прокладывая путь через руины и развалины неведомого древнего города, что некогда возносил сводчатые башни и каннелированные колонны к черному небу над крохотным мирком. Космопроходцы едва успели отыскать источник свечения, ибо диск стремительно перечеркнул лик Юггота, черная тень, застлавшая место посадки «Хонсу» и руины, где производили исследования гости из космоса, пронеслась по бледно-пепельной поверхности Тога, и все трое вновь окунулись в алое пульсирующее зарево планеты-гиганта.

В непристойном полусвете гнусный металлический бронзово-зеленый отблеск померк и растворился в мерцающей красноте. Но Шотен Бинаякья уже запустил раздвижной термощуп в расщелину, откуда струился зеленый луч, и с помощью механических рычагов приподнял мрамороподобную плиту с отколотым уголком: через это отверстие и изливалось сияние.

Сервомеханизмы активизировались, каменная плита с грохотом завалилась набок. Вниз, в недра крохотного мира под названием Тог, уводили ступени. В темном и мрачном провале алое пульсирующее свечение гигантского Юггота и зловещий металлический зеленый отблеск противостояли друг другу с переменным успехом.

— Гурская зона, — прошептала про себя Шри Гомати. — Гурская зона…

Космопроходцы двинулись вниз по лестнице, оставляя позади недоброе мерцание Юггота, спускаясь метр за метром в подсвеченные бронзово-зеленым глубины Тога. Гусеничный кибермеханизм Шотена Бинаякья преодолевал эту лестницу странных размеров и пропорций со своеобразной неуклюжей грацией. Ньёрд Фрейр, чья колесная ходовая часть отличалась превосходной маневренностью на ровной поверхности Тога, вынужден был беспомощно цепляться за гофрированный панцирь Шотена.

Шри Гомати спускалась легко, просто-таки играючи, по пути внимательно оглядывая подповерхностный мир Тога. Похоже, что внизу на километры и километры раскинулся целый лабиринт: купол на куполе и башня на башне. Гомати встряхнула головой и настроила металлические видеодатчики. Здесь, в недрах крохотного Тога, обнаружилось подземное море — его темные маслянистые воды, непристойно побулькивая, плескались о черный песчаный пляж.

У кромки моря, такого миниатюрного, что по земным стандартам оно разве что на озеро потянуло бы, на черном зернистом пляже резвились, катались и прыгали громадные чудовищные твари.

— Шогготы!

Шри Гомати кинулась вперед, обгоняя остальных, и едва не скатилась с лишенной перил лестницы. Ликуя, она добежала до последней ступеньки и сломя голову понеслась вперед мимо вздымающихся колонн и мимо стен, покрытых протяженными барельефами. На барельефах изображались отвратительные божества: они убивали чужаков, вторгшихся в их храмы, а мерзостные прислужники крались к загадочным аппаратам в поисках лакомого кусочка-другого, дабы задобрить гнусных богов.

Гомати слышала, как за спиной у нее лязгает и погромыхивает Шотен Бинаякья и мерно стрекочет колесное ходовое устройство Ньёрда. Она притормозила, обернулась к своим спутникам.

— На дворе — две тысячи триста тридцать седьмой год! — прокричала она. — Четырехсотая годовщина его смерти! Откуда он знал? Ну откуда он только знал?

И она помчалась что есть духу по проходам под сводами мансардных крыш, мимо все новых и новых резных орнаментов и росписей с изображением невиданных складчатых конусообразных существ и жутких чудищ с щупальцами на мордах, что хищно нависали над съежившейся добычей. И вот наконец — еще один проход, освещенный черными свечами. Свечи горели ярким пламенем, понемногу оплывая.

В чертоге царило недвижное безмолвие, тени каннелированных колонн величественно ложились на стены, украшенные резными надписями, грозный смысл которых позабылся еще до того, как народы Земли были юны. В самом центре чертога стоял катафалк, а на катафалке возлежала задрапированная в черное фигура. Кожа — прозрачно-бледная, как могильный червь, глаза закрыты, резкие, угловатые черты исполнены торжественного спокойствия. По четырем углам от катафалка горели метровые конические свечи, мрачные, как сам ад.

Гомати подбежала к изножью катафалка, постояла немного, вглядываясь в переливчатую тьму чертога. Затем подошла ближе, к изголовью. Серебряные глаза замерцали, Гомати захохотала, засмеялась, бесстыдно захихикала — и одновременно зарыдала. Ибо киберхирург в свое время зачем-то решил оставить ей слезные железы и протоки нетронутыми.

Так Гомати и стояла там, хохоча и всхлипывая, пока Ньёрд не подъехал к ней на кибернетических мотоколесах, пока Шотен Бинаякья на гусеничном ходу не залязгал и не загромыхал рядом. Они двое и повели Гомати назад, к «Хонсу».

Но самое странное еще впереди. Лестница, по которой космопроходцы надеялись подняться к поверхности малого мира Тог и под защиту космического корабля, обрушилась под тяжестью бессчетных миллиардов лет, а заодно и кибермеханизмов. Тщетно пытались Шотен, Гомати и Ньёрд вскарабкаться по осыпающимся ступеням. Гурская зона на многокилометровой глубине под поверхностью малого мирка Тог стала для них ловушкой.

Там, у маслянистого моря или, скорее, озера, где в волнах плещутся и резвятся шогготы, они и остались навеки.