Мифы и сказки Древнего Египта - [42]
— Радуйся, жена! Мне только что снился вещий сон! У нас родится сын! Боги повелели дать ему имя Са-Осирис и предсказали, что он совершит множество чудесных подвигов.
Мехитуасехет решила не говорить мужу про то, что с ней случилось в храме Птаха. Она прошла в дом. Всю ночь она не могла уснуть от волнения и, едва забрезжил рассвет, побежала осматривать комнаты.
В самой маленькой комнате вырос тонкий стебелек. Это и был предсказанный во сне стебель дыни. Женщина сделала все так, как повелел Птах в вещем сне: сорвала стебелек, сварила зелье и выпила.
И вот год спустя у нее родился сын. Мальчика назвали Са-Осирисом.
Маленький Са-Осирис рос так быстро, что не только лекари и знахари в недоумении разводили руками, но даже сам мудрый Сатни-Хемуас — и тот не переставал удивляться. Когда Са-Осирису исполнился год, все, кто видел его, говорили: «Ему два года», а когда он достиг двухлетнего возраста, всем уже казалось, что это пятилетний мальчик. Сатни-Хемуас очень любил своего сына и каждый день подолгу с ним играл в саду.
Когда Са-Осирис подрос и окреп, его отдали на обучение в школу при храме. Прошло совсем немного времени, и он уже знал столько же, сколько и его учителя. Прошло еще время, и Сатни-Хемуас стал знать гораздо больше, чем все его наставники. Еще через год мальчик состязался в знаниях с лучшими чародеями страны. Сам фараон, — да будет он здрав, могуч и благополучен, — присутствовал на этом состязании! И умудренные старцы вынуждены были признать полное превосходство Са-Осириса.
Тогда Сатни-Хемуас, слывший величайшим из мудрецов, сам стал обучать Са-Осириса. Однако и Сатни-Хемуас вскоре понял, что мальчика попросту нечему учить — он уже знает все.
ПУТЕШЕСТВИЕ В ЗАГРОБНОЕ ЦАРСТВО
Однажды Сатни-Хемуас и его сын Са-Осирис отдыхали на террасе дома. Солнце уже клонилось к западу. Был приятный, тихий вечер.
Вдруг воздух наполнился криками, горестными стонами и плачем. Сатни-Хемуас вгляделся вдаль.
Хоронили богатого горожанина. Кедровая ладья везла через Нил роскошный гроб, украшенный золотом и драгоценностями. Подле гроба надрывались плакальщицы. А позади погребальной ладьи плыло великое множество лодок. Это друзья и родственники провожали богача в его вечное жилище.
— Посмотри теперь туда, отец, — тронул его за плечо Са-Осирис.
Сатни-Хемуас повернулся и посмотрел туда, куда показывал его сын.
Неподалеку от грузовой пристани, в утлой тростниковой лодчонке везли на запад умершего бедняка. Тело его было завернуто в грубую циновку. И никто не пришел проводить умершего в последний путь. Только лодочник устало греб веслом, да плачущая вдова сидела рядом.
— О Осирис! — воскликнул Сатни-Хемуас, отводя взгляд от этого тягостного зрелища. — Великий бог Дуата! Сделай так, чтоб мне воздали в твоем Царстве, как воздают тому богачу, и да не постигнет меня участь бедняка!
— Нет, отец, — возразил Са-Осирис. — Ты получишь в Дуате то, что получит бедняк.
Сатни-Хемуас удивился. Некоторое время он не мог вымолвить ни слова.
— Не ослышался ли я?! — воскликнул наконец он. — Неужели это слова сына, который любит своего отца?
— Прости меня, отец, но это будет именно так, — промолвил Са-Осирис. Пойдем, я покажу тебе то, что не дано видеть живым.
Он взял отца за руку и потянул его за собой. Удивленный Сатни-Хемуас пошел следом за сыном.
Они переправились через Нил и очутились в городе мертвых, среди жертвенников и заупокойных молелен. Са-Осирис приблизился к подножию скалы, остановился и прошептал заклинание.
В тот же миг раздался страшный грохот. Земля разверзлась, и Сатни-Хемуас увидел огромную пещеру.
— Эта пещера ведет в Преисподнюю, — сказал Са-Осирис и взял отца за руку.
Они вошли в огромный полутемный зал. Здесь, при колеблющемся свете факелов, сгорбившись, сидели какие-то люди. Их было так много, что невозможно было сосчитать. Люди сидели на полу, теснились вдоль стен, их ряды терялись в полумраке подземелья.
Все были очень заняты. Они сучили веревки из волокна, их пальцы были содраны в кровь, но позади людей стояли ослы и пожирали эти только что сделанные веревки.
Как зачарованный смотрел на это Сатни-Хемуас, пока Са-Осирис опять не потянул его за собой.
— Пойдем дальше, отец, — шепотом промолвил он.
Они подошли к двери, которая вела в следующий зал. Сатни-Хемуас толкнул ее плечом. Дверь стала медленно открываться, и вдруг подземелье огласил душераздирающий крик.
Сатни-Хемуас замер, холод пробежал по его телу. В желтом свете горящих факелов он увидел, что на полу перед ним лежит человек. Нижний шип двери был воткнут в его глаз. Дверь медленно открывалась, и шип так же медленно, с хрустом поворачивался в его окровавленной глазнице.
Сатни-Хемуас содрогнулся от ужаса и попятился. Весь бледный, он вошел в следующий зал.
У самых дверей стояла на коленях целая толпа народу. Все с плачем молили о прощении. Вдали же, на почетных местах, сидели праведники.
Вдруг позади опять раздался истошный крик.
— Что это? — спросил Сатни-Хемуас. — От этого крика кровь стынет в жилах.
— Это еще один умерший открыл двери и вошел в Дуат, — ответил Са-Осирис. — Всякий раз, когда открывается дверь, шип поворачивается в глазу того человека… А сейчас мы войдем в Великий Чертог Двух Истин!