Мифы и правда Кронштадтского мятежа. Матросская контрреволюция 1918–1921 гг. - [48]

Был я выше, чем ты, в небесах над землею,

Был я выше, чем ты и орел.

Но однажды я темною ночью в степи,

В роковую грозу я ослаб,

И с тех пор я сижу здесь как вор на цепи,

Как неверный и пойманный раб…

Однако поэзией Железняков занимался недолго. В начале сентября 1917 года его возлюбленная юная анархистка Люба (Л. А. Альтшуль), добившись свидания, передала Железнякову стальные пилки и браунинг. Распилив ночью 6 сентября решетку и отогнув ее прутья, Железняков спрыгнул из камеры на крышу соседнего корпуса. Оттуда он перебрался на крышу другого корпуса, стоящего близко от дороги, где его уже ждал автомобиль…

После этого А. Г. Железняков пробирался в Гельсингфорс, где снова занялся анархистской пропагандой среди матросов.

Вскоре А. Г. Железнякова привлекли к работе в Центробалте по созыву 2-го съезда моряков Балтийского флота.

25 сентября Железняков стал секретарем открывшегося в Гельсингфорсе 2-го съезда представителей Балтийского флота. Вместе с председателем съезда, которым был избран только что освобожденный из «Крестов» под залог большевик Павел Дыбенко, он заседал на бывшей царской яхте «Полярная Звезда», где работал Центробалт. На съезде А. Г. Железняков выступил с докладом по вопросу об отношении к демократическому совещанию, по его мнению, являющемуся «новой попыткой остановить пролетариат в его борьбе». На съезде выступил за расторжение Временным правительством всех тайных договоров, заключенных царской Россией, отказ от уплаты долгов странам Антанты, поддержал перспективу социализации предприятий и земли, стоял на позиции большевиков в части перехода всей власти к Советам и к Всероссийскому съезду Советов. Был избран делегатом на Северный областной съезд Советов и делегатом от моряков Балтийского флота на II Всероссийский съезд Советов. Однако возвращаться в Петроград беглецу было опасно. Поэтому А. Г. Железняков отсиживался в финском Гельсингфорсе, куда российская полиция не смела сунуться.

Приказ Я. М. Свердлова срочно прибыть в Петроград последовал лишь в самый канун октябрьских событий. В качестве проездного документа А. Г. Железнякову оформили мандат делегата, избранного от моряков на II Всероссийский съезд Советов.

24 октября Железнякова вызвали в Военно-революционный комитет при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов, где ему было поручено возглавить ударный отряд матросов 2-го Балтийского флотского экипажа. С этим отрядом он должен был занять городской телеграф и тюрьму «Кресты», где сам не так давно сидел, освободить находящихся там революционеров и подготовить камеры для будущих новых арестантов.

Железняков с блеском выполнил поставленную перед ним задачу. Ворвавшись в помещение Петроградского телеграфного агентства с оружием в руках, он заставил всех служащих остановить свои аппараты. У них встали люди Железнякова. С этого момента деятельность крупнейшего в России телеграфного агентства была взята под полный контроль.

По одной из легенд, заняв «Кресты», А. Г. Железняков якобы расстрелял всех надзирателей и охранников, сводя личные счеты. Документально данный факт не подтверждается. Но всех арестованных большевиков и анархистов он действительно выпустил.

Затем во главе своего отряда А. Г. Железняков принял участие в захвате Зимнего дворца, Главного штаба и вывозе ценностей Государственного банка. После этого успел поучаствовать в боях с частями генерала Краснова под Гатчиной. От партии анархистов был включен в состав Военно-революционного морского комитета, но участие в заседаниях было не его стихией.

Из воспоминаний В. Д. Бонч-Бруевича: «Ко мне явился неизвестный матрос со своим другом. Я сразу обратил на него внимание. Он был высокий, тонкий, стройный, с легкими движениями. Лицо его было открытое, одухотворенное. Черные красивые глаза пылали внутренним огнем. Открытый большой лоб красиво обрамлялся матросской шапочкой. Мы крепко пожали друг другу руки, и он, приятно улыбаясь, сказал мне:

– Я к вам… Я анархист – Железняков. Но я вполне понимаю, что теперь не до анархии, надо доделывать вашу революцию, надо наводить революционный порядок в стране, и я пришел сказать вам – и это же прошу передать Владимиру Ильичу, – что мы – я и матросы нашего корабля – несмотря на то, что мы анархисты, отдаем себя и все свои силы в распоряжение большевистского правительства, всецело признаем диктатуру пролетариата и будем честно бороться за нашу революцию, всецело подчиняясь распоряжениям правительства.

Я чувствовал, что он говорит искренне, что ему можно верить и что он действительно сдержит свое слово и сумеет держать в руках свою буйную ватагу, которая уже не совсем ладно стала проявлять себя на улицах Петрограда. Нечего и говорить о том, что я приветствовал его заявление и уговорился с ним, что сейчас же выдам ему удостоверение, что он назначается правительственным комиссаром во второй флотский экипаж, где сосредоточились по преимуществу матросы-анархисты с корабля «Республика» и с некоторых других кораблей».

Когда по решению Петроградского ревкома в помощь революционной Москве был сформирован и отправлен вооруженный Первый Петроградский отряд моряков и путиловских рабочих, командовать им поручили матросам Н. А. Ховрину и А. Г. Железнякову (как москвичу). Инструктировал перед отъездом их лично В. И. Ленин. По мере продвижения эшелона в Москву в районе станции Бологое матросы разоружили офицерский бронепоезд «Хунгуз» (с бронепоездом этого типа Железнякова еще сведет судьба). До прибытия эшелона в Москву вооруженное восстание победило. Кремль был очищен от юнкеров и других частей противника. По решению Моссовета жертвы московской трагедии, которых оказалось более тысячи человек, были похоронены у Кремлевской стены на Красной площади. Прибывший из Питера отряд моряков, хотя и не участвовал в боевых действиях, но организовал патрулирование в городе, проводил облавы по поимке недобитых контрреволюционеров, по разгону хулиганов и спекулянтов, наводил революционный порядок в городе. А. Г. Железняков проводил обыски и облавы, а также выступал на многочисленных митингах.