Мифы и правда Кронштадтского мятежа. Матросская контрреволюция 1918–1921 гг. - [24]

Установка «милость обманутым» выражалась в основном в предоставлении в короткий срок мобилизованным матросам дополнительных помещений для их размещения, в решении многих вопросов с обеспечением их обмундированием, продовольствием и др. Важным мероприятием в данном контексте стал концерт, организованный для матросов в Мариинском театре 19 октября. Перед концертом все собравшиеся под звуки оркестра спели «Интернационал», затем с приветственным словом к «альбатросам революции» обратился А. В. Луначарский. Среди выступавших в тот день перед матросами со сцены были Ф. И. Шаляпин и другие лучшие артисты Петрограда. Однако легко «умилостивить» матросов большевикам не удалось. Матросы 2-го флотского экипажа весьма болезненно переживали расстрел своих активистов и вообще напряженную обстановку в Петрограде.

В те дни обозначился, по сути, ещё один этап противостояния матросов и власти. Как и раньше нередко бывало при значительных волнениях в Петрограде – на них незамедлительно начинал остро реагировать Кронштадт. Из сообщения представителя большевиков от 19 октября 1918 года об обстановке в Кронштадте: «Настроение подавленное, мобилизованные требуют оружия и после митинга в Морском манеже хотят идти в Арсенал за оружием. Среди мобилизованных матросов агитируют, главным образом, левые эсеры, требуют освобождения Шашкова, предлагают идти на Петроград».

На следующий день, 20 октября, Г. Е. Зиновьев сделал внеочередное заявление на заседании Петроградского Совета: «Господа белогвардейцы и левые эсеры не успокаиваются, и в ближайшие дни они готовятся еще раз поднять мятеж. Свою попытку вызвать возмущение в данном случае наши враги стараются перенести теперь в красноармейские части… То, что было предпринято нами в смысле подавления врагов Советской России два месяца тому назад, покажется детской игрушкой. Пусть эти господа, которые посеяли смуту 14 октября среди моряков, не говорят нам, что мы их не предупреждали». С мест в ответ на эти слова Г. Е. Зиновьева раздавались крики: «Да здравствует красный террор!»

Подобное обострение отношений было связано также с тем, что осенью 1918 года стремительно назревала революция в Германии, а также близилось окончание мировой войны. В этой политической ситуации приближающаяся годовщина Октябрьской революции обнаруживала её международное значение. Признание значимости Октября «работало», прежде всего, не на матросов, а на большевиков как на общенациональную силу. Именно к этому времени ряды партии большевиков стали быстро расти и в стране, и на флоте. Советская власть почувствовала себя увереннее и стала намного решительнее. К тому же в конце октября 1918 года на основе идеологии, во многом схожей с выступлением 14 октября 2-го Балтийского флотского экипажа, произошла и измена матросов Чудской военной флотилии.

* * *

Первым отголоском событий во 2-м Балтийском флотском экипаже стали последовавшие вскоре события в Чудской флотилии, где служило много выходцев из него. Чудская озерная военная флотилия была создана в августе 1915 года по инициативе Военного ведомства. Возглавлял ее капитан 2-го ранга Д. Д. Нелидов. В 1918 году флотилия насчитывала шесть вооруженных пароходов, три вооруженных катера и одиннадцать моторных катеров. С приходом к власти большевиков флотилия оставалась в готовности, но боевых действий не вела. Узнав осенью 1918 года о начале формирования белых частей в Пскове, командир флотилии составил заговор, решив вместе со всей флотилией перейти на сторону белых. Самое удивительное, что большинство матросов отнеслось к этому с полным сочувствием! В одну из ночей октября 1918 года он увел из главной базы Раскопель к белым три из шести пароходов – «Дельфин», «Народник» и «Президент», вместе с их командами. При этом ушли к белым и все матросы этих пароходов. Командир парохода «София» воспротивился решению командующего флотилией и даже пытался обстрелять уходившие суда, но без особого успеха.

Более того, после измены команд трех пароходов еще два парохода, «Ольга» и «Ермак», под начальством комиссара Морозова дошли до деревни Островец, выпустили там несколько снарядов по деревне, а затем направились к реке Кунест, где передались белым. Но если в первом случае изменником был капитан 2-го ранга Д. Д. Нелидов, то неужели во втором случае изменником был комиссар Морозов? Что касается «Ольги» и «Ермака», то на них против комиссара выступили сами матросы. Судьба матроса-балтийца Морозова неизвестна. Что же касается остальной братвы, то она решила не мешкать и перебежать к белым, приведя с собой два вооруженных парохода и пленного комиссара. Затем к белым ушел и один из вооруженных катеров. Оставшиеся команды были полностью деморализованы, поэтому после нескольких митингов они просто затопили свои суда, после чего разошлись на все четыре стороны.

Коллективная измена матросов Чудской флотилии произвела как на Балтийском флоте, так и вообще в Петрограде гнетущее впечатление. Все недоумевали. Как могли «альбатросы революции» переметнуться к ее врагам?

И хотя было понятно, что матросы Чудской флотилии отличаются от матросов Балтфлота, так как основу команд составляли местные речники и рыбаки, мобилизованные по случаю войны. Все они были серьезных возрастов, имели семьи, и им до чертиков надоели и войны, и революции. Как бы то ни было, факт оставался фактом – впервые матросы под началом своих офицеров коллективно перебежали в стан врага.