Мифы и легенды народов мира. Том 5. Центральная и Южная Европа - [145]
Скоро весь город вспыхнул ярким пламенем, в котором с треском рушились дома и башни.
Когда все затихло и войска Дитриха стали потихоньку возвращаться на родину, герцог Рюдигер собрался ехать домой в землю гуннов.
— Не решаюсь я ехать с тобою, — сказал ему Дитрих, — слишком уж много горя пришлось пережить по моей вине королю Этцелю и супруге его, королеве Хельхе, и у меня не хватит духу смотреть на их скорбь. Скажи им правду и расскажи все как было, а потом дай мне знать, как перенесут при гуннском дворе эти скорбные вести.
Раз стояла королева Хельха со своими женщинами в саду, любуясь прекрасными цветами, и вдруг увидала она, что прибежала пара благородных коней, и смутилась духом.
— Что же это со мною? — сказала она. — Не те ли это кони, на которых пустились в путь в землю Дитриха мои сыновья? А вот подъезжает и Рюдигер со своими товарищами. Возвращаются все, кого мы послали в этот поход, только сыновей своих я не вижу. Скажи же, Рюдигер, что это значит? Что случилось?
Но видя, что Рюдигер в слезах молча ломает руки, она поняла, что случилось, и без чувств упала на землю; потом, придя в себя, она закричала маркграфу пронзительным голосом:
— Не издевайся надо мною, расскажи скорее, где мои сыновья!
— Не стану я скрывать от тебя истины, ведь рано или поздно ты все равно ее узнаешь, — отвечал ей Рюдигер, — оба сына твои убиты и лежат теперь в чистом поле недалеко от Равенны.
В полном отчаянии королева стала убиваться и плакать по погибшим, и никто не мог ее утешить. Когда же подошла к ней Геррата, супруга Дитриха, она стала с гневом гнать ее от себя.
— Прочь с моих глаз! — кричала она. — Да будет проклят день, когда я приняла так благосклонно твоего мужа, да будет проклят час, когда я в первый раз увидела его!
— Напрасно обвиняешь ты Дитриха Бернского, — заговорил маркграф, — он неповинен в смерти твоих сыновей: я знаю, что он сам охотно умер бы, если бы мог вернуть к жизни твоих детей. Послушай, я расскажу тебе то, чему сам был свидетель. Не только Орт и Тарф лежат теперь в чистом поле близ Равенны, лежит там и собственный брат Дитриха, молодой Дитгер: и он убит вместе с ними. Увидев их всех троих распростертыми на земле, Дитрих и не подумал о своем брате и оплакивал только твоих сыновей. Он бросился на их тела и целовал их раны; в отчаянии он рвал на себе волосы и царапал кожу. Никогда не забуду я его плача! И плакал он не по брату, а по твоим сыновьям.
Рассказ Рюдигера смягчил несчастную королеву, и она пожалела, что сгоряча прокляла Дитриха.
— Поезжай к нему, — сказала она Рюдигеру, — скажи ему, что я его простила: я готова опять видеть его и снова буду к нему так же милостива, как и в первый год, когда я узнала его.
В это время подошел король Этцель, ласково приветствовал маркграфа и стал было расспрашивать об исходе войны и о своих сыновьях, но, увидев печальные лица, отшатнулся в ужасе.
— Что случилось с моими сыновьями? — воскликнул он, дрожа от страха.
И от него также не утаили правды.
— Горе мне! — воскликнул он в гневе. — Это вина тех, кто убедил меня доверить сыновей вероломному Дитриху. Это он предал их!
— Несправедливо обвиняешь ты его, — сказал Рюдигер. — Их убил Витеге, в то время как мы бились с Эрменрихом. Дитрих поручил их старому Эльзану и сложил бы свою голову за то, что не уберег их.
Узнав затем, как Дитрих горевал и плакал о молодых королевичах, забывая о своем собственном брате, и Этцель тоже смягчился и простил Дитриху его невольную вину. Но долго еще пришлось уговаривать его воинам, пока не согласился он наконец исполнить желание королевы и вернуть Дитриха к своему двору.
— Раз вы считаете его невиновным, я охотно исполню желание жены моей Хельхи, — сказал он наконец Рюдигеру, — поезжай к нему и скажи ему, что я вернул ему свою милость.
Обрадовался Рюдигер, что мог привезти Дитриху такие вести, и поспешно пустился в путь. В Берне застал он Дитриха и возвестил ему прощение от имени короля гуннов. Так, после тяжкого горя и уныния, Дитрих снова познал радость.
Получив такие вести, витязь поехал в землю гуннов в сопровождении Рюдигера.
Все воины Этцеля, и старые и молодые, собрались встретить его. Дитрих вошел в зал, но король Этцель обошелся с ним холодно и нерадушно. Дитрих же, подойдя к нему, склонил голову к его ногам, и это совсем растрогало королеву Хельху. Она не могла смотреть на него без жалости и залилась слезами.
— Благородный и могучий король, — сказал Этцелю Дитрих Бернский, — вымести на мне свое горе и смерть твоих любимых сыновей! Возьми мою жизнь!
Этцель поднял его и, прижимая его к своей груди, сказал ему:
— Я прощаю тебе все горе, какое ты причинил мне, и не считаю тебя виновным в смерти моих сыновей.
— Благодарю, государь, — отвечал Дитрих, — я сумею оценить великое твое ко мне доверие. Поверь мне, — я погибну или же отомщу за твоих сыновей.
Так получил Дитрих прощение короля Этцеля и королевы Хельхи, и рад он был, что простили они ему его вину. На том кончается эта повесть.
СМЕРТЬ ЭРМЕНРИХА
Хотя и хорошо жилось Дитриху в земле гуннов, но все же часто задумывался он о том, сколько вреда и позора причинял ему всегда дядя его Эрменрих. Но нигде не удавалось ему захватить открытою силой этого хитрого и лукавого князя, и задумал и он тоже прибегнуть к уловке. С немногими спутниками вернулся он тайно в Берн и тут узнал от супруги Хильдебранда, Уты, что Эрменрих находился в это время в одном из своих замков, имея при себе всего лишь триста пятьдесят воинов.
