Мифы и легенды народов мира. т.3. Древний Египет и Месопотамия - [75]
Так по воле Энки закончился спор Овцы и Зерна.
Песня Быка-пахаря
Спор Плуга и Мотыги[208]
Могучему царскому Плугу дочь бедняка Мотыга однажды бросила вызов, призвав его к трону Энлиля. Горластая от природы, далекая от благородства, она возвысила голос:
— Напрасно ты бороздою, бездельник, гордишься длинной. Ведь нет никакого толку земле от твоих отвалов. Ведь ты же не роешь яму, не добываешь глину, и кирпичей не лепишь, и стен ты не укрепляешь, в арыки, что мною прорыты, не направляешь воду.
Брезгливо взглянув на Мотыгу, Плуг речь свою начинает размером, какой услышать ему привелось однажды:
— Взгляни на меня, деревяшка! Взгляни, как я безупречен. Сам царь под пение лютни мою рукоять сжимает и день этот праздником людным в календаре отмечает. И нет мне равного в мире. Я целину поднимаю. Я — землемер Энлиля. Благоговенье и трепет в людях я порождаю. Я — куча зерна золотого, всему народу податель. Пошевели мозгами, Мотыга, кто кормит нищих колосками — я или ты? И незачем мне, сестрица, в грязи с тобой копошиться. У моего сарая может всегда поживиться бедняк остатком соломы. Мне быть в этом мире князем, тебе ж — в непролазной грязи весь век, как рабыне, лазить.
Земледельцы. Рельеф из дворца царя Санхериба в Ниневии. Британский музей. Лондон
Ответила Плугу Мотыга:
— Пойми, нет в грязи позора, как и в работе малой. Ведь ею возносится город. Она украшает каналы, они не тобой ведь прорыты. Тружусь я себе в убыток, не числюсь среди чистоплюев. Черноголовых кормлю я на протяжении года. Твоя ж краткосрочна работа. Великой славы не жажду, рою рвы и колодцы, но место в хижине каждой для малой Мотыги найдется. И когда у костра соберутся после работы люди, им о Мотыге куцей полезно услышать будет. Ведь ею руки Энлиля твердь от воды отделили.
И завершилась на этом судебная перебранка. Мотыга добилась победы и стала богам служанкой, и место нашлось Мотыге в царских покоях великих. Вещи, что в доме Энлиля от бедняков носы воротили, кланяться низко привыкли рабыне за десять сиклей.
Саргон, царь Аккада
(Миф аккадян)
Я — Шаррукен[209] — царь могучий, владыка Аккада, мать моя жрица[210], не знал своего отца я[211], брат же его в горах обитает. Город мой — Ацупирану[212], на берегу он реки Евфрата.
Зачала меня мать моя, жрица, родила меня втайне, в тростниковый короб меня положила и щели залепила смолою, бросила на мелководье, чтоб река меня не утопила[213]. Она же разлилась и понесла меня к водоносу, чье имя Акки. Багром он меня зацепил и поднял, воспитал меня он как сына. Когда я вырос, поручил мне уход за садом.
Заметила меня Иштар и полюбила. Царствовал я пятьдесят лет и еще четыре года, черноголовыми владел я и правил. Топорами из меди сровнял я могучие горы[214], поднимался и на низкие горы, преодолевал я холмы. Трижды осаждал я страну морскую[215], Дильмун победил я. В Дуранки великий[216] вошел я и в нем поселился.
Кто из царей, какие поднимутся после меня и на царство взойдут, пусть черноголовыми владеют и правят…
Эпос о Гильгамеше
Там, где светлый Евфрат воды к морю стремит,
Высится холм из песка. Город под ним погребен.
Имя ему Урук. В пыль превратилась стена.
Дерево стало трухой. Ржавчина съела металл.
Путник, взойди на холм, в синюю даль вглядись.
Стадо овец бредет к месту, где был водопой.
Песню поет бедуин, нет, не о грозном царе
И не о славе его. Поет он о дружбе людской.
Античный мир немало знал о богах народов Ближнего Востока. Имена Бела (Баала), Адониса, Осириса, Исиды были на слуху у греков и римлян. Был известен им и Гильгамеш и, как можно думать, уже в древнейшую эпоху, поскольку в поэмах Гомера имеются фрагменты, косвенно свидетельствующие о его знакомстве с великим эпосом Месопотамии. В произведениях латинских авторов можно отыскать и имя Гильгамеш в искаженном виде — Гильгамос[217]. Римский автор Элиан, писавший по-гречески, донес до нас версию о чудесном рождении героя, который должен был лишить царства деда. Заточенный в башню, он был освобожден орлом и воспитан садовником, так же как царь Аккада Саргон (Шаррукин).
Отрывок эпоса о Гильгамеше был впервые найден в завале еще не разобранных клинописных табличек Британского музея в 1872 г. Открыватель, ассириолог-самоучка Джордж Смит, прочел часть строки из XI таблицы: «человек выпустил голубя» — и испытал величайшее потрясение, поняв, что находится у истоков библейского мифа о потопе. С этой находки, собственно говоря, и началась титаническая работа по восстановлению текста эпоса, его интерпретации и переводу на современные языки. Еще не перебрали всю землю с «холмов мертвых», в которой могут скрываться клинописные таблички или их обломки с текстами о Гильгамеше. Но эпос уже вошел в наше сознание как шедевр мировой литературы.
