Мифы и легенды народов мира. т.3. Древний Египет и Месопотамия - [3]

Миф же — для того, кто в него верит — это всегда правда, но выражена эта правда не реалистическими средствами, а иносказательно. Это вполне определенная картина окружающего мира и система взглядов на жизнь: попытка объяснить и явления природы, и смысл человеческого существования на земле, и нравственные ценности, и принятые в обществе моральные нормы. Разумеется, каждая эпоха объясняет это своими, доступными ей способами. В наше время в сознании людей, в их миросозерцании преобладает логика, строго научный подход к жизненным явлениям; для египтян же большее значение имели чувства, эмоции, красота и поэтичность окружающего мира, а не только познание и научное объяснение его явлений. Поэтому в мифологии Древнего Египта преобладает именно поэтичность. И вполне естественно, что в поэзии небо может быть одновременно и рекой, и крыльями коршуна, и коровой. Это — символы, своеобразные «поэтические определения» неба.

Что такое «поэтическое определение», очень хорошо и наглядно объяснил выдающийся русский востоковед Игорь Михайлович Дьяконов, сравнив древнеегипетские образы неба — коровы, неба — реки и неба — женщины с метафорами из пушкинской стихотворной строки:

Пчела из кельи восковой

Летит за данью полевой…

«Раскрывая эти метафоры, — пишет И. М. Дьяконов, — мы можем выразиться так: «пчела подобна монахине тем, что она живет в темных и замкнутых восковых сотах улья, как монахиня в келье; пчела подобна сборщику налогов или дружиннику тем, что она собирает нектар — достояние цветов, как дружинник собирает дань с подданных царя или царицы. То обстоятельство, что монахиня нисколько не похожа на сборщика налогов, не обедняет своей противоречивостью образ пчелы, а обогащает его, делая его более разносторонним. Точно так же небо — корова, небо — [женщина] и небо — река не противоречат друг другу, а в плане мифологическом только обогащают осмысление образа неба».

Вот другой пример подобного «поэтического определения» — из стихотворения Б. Л. Пастернака, которое так и называется — «Определение поэзии»:

Это — круто налившийся свист,

Это — щелканье сдавленных льдинок,

Это — ночь, леденящая лист,

Это — двух соловьев поединок.

Это — сладкий заглохший горох,

Это — слезы вселенной в лопатках[4],

Это — с пультов и флейт Фигаро

Низвергается градом на грядку…

Теперь, после всего сказанного, у вас уже не вызовут недоумения следующие строки из древнеегипетского гимна богу Осирису:

Сущность твоя, Осирис,

Непознаваема для разума простого смертного.

Ты — луна, сияющая на небесах,

Ты — великий Нил, орошающий поля,

Твои благодатные разливы даруют жизнь людям,

Ты — вечно воскресающая после смерти природа,

Твое величество, Осирис, — это царь Загробного Мира.

Невозможно понять египетский миф, если подходить к нему с мерками нашего «здравого смысла». Никому ведь не придет в голову искать научную логику в стихотворении Б. Л. Пастернака «Определение поэзии» и, не найдя ее, упрекать поэта за то, что он «был наивен и не замечал противоречий»!.. С точки зрения здравого смысла «нелогичны» и некрасовские строки «Ты и убогая, ты и обильная… Матушка-Русь!», и державинские «Я царь — я раб — я червь — я Бог!», но и в том и в другом случае с помощью образов и символов мысль выражена предельно ясно и понятно. А попробуйте выразить эти же мысли сухим, лишенным метафор языком! Вместо одной поэтической строки вам понадобится, по крайней мере, пять — десять предложений, и все равно передать удастся только мысль — строгую сухую формулировку, — весь же чувственный накал и вся красота будут потеряны.

На подобной символике построена не только мифология, но и изобразительное искусство Древнего Египта. Этим оно отличается от древнегреческого искусства. Сравним два рисунка — эллинский и древнеегипетский. На обоих рисунках изображен восход солнца. Разберем сперва эллинский рисунок. В колеснице, запряженной крылатыми конями, бог солнца Гелиос взлетает на небеса. Лучи его короны золотят океан, волны разбрызгивают искристую пену и упоенные, счастливые юноши резвятся, радуясь началу нового дня. Рисунок можно в каком-то смысле назвать реалистическим: восход солнца изображен в точности так, как его описывают соответствующие мифы и легенды.

Восход солнца. Рисунок на греческой вазе

Посмотрите теперь на следующий рисунок. Перед вами иллюстрация к тексту «Мифологического папируса певицы бога Амо́на Та-хем-эн-Мут». Та же самая сцена восхода солнца. Из-за склона розовой горы, цвет которой символизирует одновременно и цвет зари, и цвет существующей в действительности горной вершины Эль-Курна близ Фив, появляется Ладья Вечности — лодка, в которой Ра перевозит солнечный диск через небесный Нил. Символическое изображение небесных вод держит на рогах богиня неба Нут, изображенная в виде коровы. Упоминания о том, что Нут держит на рогах небеса, вы не найдете ни в одном мифе: это — символ! Над ладьей парит новорожденное солнце — бордовый стилизованный диск с головой барана внутри (символ Амона-Ра). Диск катит по небу жук-скарабей Хепри (самого Хепри на рисунке нет, но он подразумевается).

Навстречу восходящему светилу раскрыл лепестки лотос, и павиан издает ликующий крик, приветствуя новый день. Горные павианы считались в Египте священными, поскольку при восходе солнца они издают радостные крики. Кроме того, эти обезьяны считались священными животными бога мудрости Тота. Таким образом, павиан на рисунке символизирует сразу двух богов — Тота и Ра, как бы их «слияние воедино». Это, к примеру, может означать, что свет, который Ра дарует земле, и существующий мудрый миропорядок едины и неразделимы. Можно, конечно, и как-нибудь по-другому истолковать этот символ… А что означает стоящая на носу Ладьи богиня правды и мирового порядка Маа́т (с пером на голове)? Установленный богами закон, по которому солнце умирает вечером и неизменно воскресает утром? Справедливость, за соблюдением которой зорко следит Ра? Ассоциаций и толкований можно найти сколько угодно, и все они будут в одинаковой степени правомерными. Как в стихотворении!