Мифы и легенды народов мира. Т. 2. Ранняя Италия и Рим - [87]

Течение понесло лодку, и приходилось лишь править веслами. Обнимая детей, Валезий ощутил, что жар в их тельцах сменился холодом. Они дрожали. Там, где река круто сворачивала к освещенным луной холмам, на левом берегу что-то дымило.

– Что это за место? – спросил Валезий.

– Одни называют его Тирентом, другие – Тарентом, – отозвался рыбак.

И понял Валезий, что ему не придется на утлом челне выходить в открытое море и плыть к далекому греческому городу. Он попросил рыбака причалить к низкому берегу и, зачерпнув воду бронзовым ведерком, помчался в направлении дыма. Его тонкая струя выходила прямо из земли. Огня же, без которого, как говорят, дыма не бывает, не было. Но и это не смутило Валезия. Он подобрал на земле прутики и, положив их в места выхода дыма, начал дуть и вызвал огонь – если не своим дыханием, то верой в чудо. Вода быстро согрелась. Дети ее выпили и сразу погрузились в глубокий сон.

Пробудившись, они наперебой стали рассказывать свой сон. Каждому из них явилась богиня. Она отерла их тела губкой и повелела заколоть на алтаре жертвенных животных и устроить игры.

Никакого алтаря в месте выхода дыма не было. Догадавшись, что алтарь может быть под землей, Валезий поспешил к видневшемуся вдали холму, по склону которого поднимались хижины пастухов. Они были добрыми людьми и, вооружившись лопатами, последовали за Валезием. Алтарь оказался на большой глубине. Эти же люди продали Валезию двух черных барашков и черную овечку. Их Валезий заколол за двух сыновей и дочь – по одному животному в ночь. И все это время местные жители, разведя костры, состязались в беге, прыжках, метании камней и плясках[400].

Сыновья и отцы

Покажется если кому-то,

Что спор наш отеческий нов,

Так вот вам история Брута -

Первая римская смута,

Конфликт сыновей и отцов.

После бегства из Рима Тарквиний Высокомерный не оставлял надежды возвратиться в Город царем. Поначалу он действовал хитростью. Через своих сторонников в Риме он узнал о разногласиях между Брутом и Коллатином, об освобождении последнего от должности и избрании Валерия. Верные люди сообщили ему, что имеется немало недовольных переменами в государстве среди молодых патрициев. Это были ровесники и сотоварищи юных Тарквиниев, привыкшие жить по-царски и не видевшие для себя в государстве достойного их честолюбия места[401]. И отправил Тарквиний в Рим своих посланцев под предлогом решения имущественных споров, а на самом деле с тайным поручением вступить в переговоры с юнцами и с их помощью восстановить свою власть.

Так в Риме возник заговор, к которому примкнули среди прочих влиятельных людей сыновья Брута и племянники лишенного власти консула Коллатина.

Решение вопроса о передаче Тарквинию лично ему принадлежавшего имущества затянулось, и посланцы Тарквиния воспользовались этим обстоятельством для встреч с заговорщиками. Они побуждали их дать подтверждение своей верности царю. Во время одной из встреч в сарае юноши принесли в жертву раба и, прикоснувшись к его внутренностям, при посланцах поклялись добиться возвращения в Рим Тарквиния[402]. Но посланцам этого показалось мало, и они потребовали письменного подтверждения клятвы. Свидетелем всего этого оказался раб, спавший в сарае. Проснувшись от шума голосов, он спрятался, опасаясь, что его накажут за леность, и слышал стон закалываемого, слова клятвы и уговоры дать Тарквинию письмо.

Дождавшись, когда заговорщики удалятся, он покинул свое убежище и помчался не к собственному господину Бруту, а к консулу Валерию, сыновья которого клятву верности Тарквинию не давали.

Валерий молча выслушал раба, после чего приказал его связать и не спускать с него глаз, сам же со своими людьми бросился к покидавшим Рим посланцам Тарквиния, схватил их и отобрал у них письмо. Потом были схвачены и юноши, готовые к заговору.

Весть об этом заставила сенат изменить принятое решение о возвращении Тарквинию его добра. Оно было отдано на разграбление плебеям с тайной мыслью, что они, завладев частью царского имущества, никогда не примирятся с возможностью возврата царской власти. После того как в царском доме уже нечего было брать, его вместе с двором сровняли с землей. Тарквинию принадлежала также большая и лучшая часть Марсова поля. Ее предали проклятию, а это означало, что все на ней находящееся нельзя было употреблять в пищу. Еще до того поле скосили, и лежали снопы, готовые к молотьбе. Их побросали в Тибр. За снопами последовали срубленные деревья. В это время года река обмелела, и брошенное в воду застряло неподалеку на мели, было занесено и скреплено илом. Так на Тибре образовался остров, впоследствии названный Священным. На нем появились храмы богов и портики, укрывавшие от солнца.

Между тем состоялся суд над юношами-заговорщиками. Их привели в оковах на Форум и предъявили им обвинение, а затем прочли письма, уличавшие в заговоре. Юноши смущенно и уныло молчали. Кто-то, желая угодить Бруту, заикнулся об изгнании. Валерий молчал. Коллатин залился слезами. Но лицо Брута не дрогнуло. Он обратился к каждому из сыновей по отдельности с предложением ответить на обвинение. Они молчали. Еще дважды Брут повторил: «Ну, Тит! Ну, Тиберий! Отвечайте!» Когда же ответа не последовало, Брут обернулся к ликторам и молвил: