Мифы и легенды народов мира. Т. 1. Древняя Греция - [32]

Аид на ложе со своей супругой Персефоной (роспись на сосуде)

Если верить мифам, лишь единицам удавалось ненадолго вырваться из рук Аида и когтей Кербера (Сизиф, Протесилай) или при жизни проникнуть в царство Аида и благополучно его покинуть (Орфей, Тесей, Геракл). Поэтому представления об устройстве подземного мира были неясными и порой противоречивыми. Одни уверяли, что попадали в царство Аида морским путем и что находилось оно где-то там, куда опускается Гелиос, совершив свой дневной путь. Другие же, напротив, утверждали, что туда не плыли, а спускались в глубокие щели тут же, рядом с городами, где протекала земная жизнь. Эти спуски в царство Аида в древности показывали любопытствующим как достопримечательность, но мало кто торопился воспользоваться ими.

Чем больше людей уходило в небытие, тем более определенными становились сведения о царстве Аида. Сообщали, что оно девять раз опоясывалось рекой Стиксом[96] и что Стикс соединялся с Коцитом, рекой плача, вливавшейся, в свою очередь, в Лету – реку забвения. Обитатель греческих гор и долин при жизни не видел таких рек, какие открывались его несчастной душе в аиде. Это были настоящие могучие реки, какие текут на равнинах, где-нибудь за Рифейскими горами, а не жалкие, пересыхающие знойным летом ручьи его каменистой родины. Их не перейти вброд, не перепрыгнуть с камня на камень.

Чтобы попасть в царство Аида, надо было терпеливо дожидаться лодки, которой управлял демон Харон – безобразный старец, весь седой, с всклокоченной бородой. Переезд из одного царства в другое следовало оплатить мелкой монеткой, которую покойнику в момент погребения клали под язык. Безмонетных и живых – попадались и такие – Харон беспощадно отталкивал веслом, остальных сажал в челн, и они должны были сами грести.

Обитатели мрачного подземного мира подчинялись строгим правилам, кажется установленным самим Аидом. Но нет правил без исключений, даже под землей. Тех, кто обладал золотой ветвью, не мог оттолкнуть Харон и облаять Кербер. Но на каком дереве растет эта ветвь и как ее сорвать, никто в точности не знал.

Деметра и Персефона

Радуйся, матерь Деметра, обильная кормом и хлебом!

Как четыре коня с зерном провозят повозку,

Белые мастью, так нам царящая мощно богиня

Белую пусть ниспошлет весну и белое лето,

Также осень и зиму, блюдя обращение года…

Орфический гимн (пер. О. В. Смыки)

Как дочь Крона и Реи, Деметра была сестрой Посейдона, Зевса и Аида. В ее владении находилась земля, и само ее имя означало «Мать-Земля». Она не терпела Аида, была равнодушна к Посейдону, но с должным почтением относилась к Зевсу, оплодотворявшему ее небесной влагой. Рассказывали, что одно время Деметра была замужем за критским богом земледелия Иасионом, и от этого брачного союза, заключенного на трижды вспаханном поле, родился Плутос, дарующий людям обилие хлеба и других плодов земли[97]. Но истинную радость материнства принес Деметре Зевс. У них родилась прекрасная Персефона, в которой Деметра не чаяла души. Персефона была нежной дочерью и так же, как мать, любила все, что растет.

Однажды, неосторожно удалившись от Деметры, Персефона собирала цветы на весеннем лугу[98]. Ее привлекало видом и запахом каждое растение, и она не могла нарадоваться их свежести и разнообразию. Неожиданно взгляд девушки упал на прекрасный цветок, не похожий на знакомые и любимые ею фиалки, розы, лилии. От одного мощного стебля выходило сто головок, пылающих неугасимым огнем. Их благоухание было таким могучим, что казалось, будто оно наполнило все небо, землю и соленые воды моря. Даже Гелиос придержал на мгновение колесницу, чтобы вобрать в грудь божественный аромат.

Обеими руками стала срывать удивленная и обрадованная девушка цветок за цветком, не замечая, что рядом с нею оседает почва и образуется зияющий провал. Оттуда, на колеснице, запряженной угольно-черными конями, вылетел сын Крона, владыка подземного мира, бог с множеством имен. Он подхватил деву, и тотчас же колесница опустилась в провал, и над нею сомкнулась земля.

Персефона едва успела вскрикнуть, призывая на помощь мать. Но победный вопль Аида, ликовавшего, что уносит драгоценную добычу, заглушил слабый девичий голосок. Ахнули от этого крика подземная бездна, моря и вершины гор. Услышала его и Деметра. Рванулась она на луг, где оставила дочь. Девушки нигде не было. Распрямились помятые ею цветы. Загудели над ними пчелы и осы. Ничто не напоминало о случившемся.

Безмерное горе пронзило сердце матери. Сорвала она со своих волос цвета спелого колоса венок, накинула темный плат, облеклась в длинный черный хитон и устремилась по суше и морю на поиски родного птенца. Ни боги, ни люди, ни птицы небесные ничем не могли ей помочь. Девять дней металась повсюду несчастная мать. Она обходила леса, спускалась в овраги, с двумя факелами в руках обшаривала пещеры. Ни разу за все время не присела отдохнуть, не омыла разгоряченного лица, не вкусила божественной амброзии, не выпила нектара. И только поняв, что самой ей ничего не узнать, поднялась она на небо, чтобы обратиться с мольбой к Гелиосу:

– Ты, пронизывающий своими лучами землю и море, сжалься надо мной и скажи, кто из богов или смертных похитил мое дитя?