Мифы древней Скандинавии - [98]

Тогда Сигурд идет в покои Брюнхильд и просит ее вернуться к жизни. Он готов разделить ее любовь, но гордая королева говорит, что не может любить двух конунгов. Королева признается — она узнала Сигурда по его глазам, когда он в обличье Гуннара вошел к ней в палату, но какая-то дымка застилала ее хамингью — духа-хранителя (Сигурд был Нифлунгом — Нибелунгом, тьма окутывала его деяния). Тут Сигурд вздохнул так, что полопалась на его груди кольчуга, но ни с чем покинул он палату Брюнхильд.

Настал черед Гуннара спрашивать у жены, чем он может искупить ее обиду. И Брюнхильд отвечает, что не может жить, пока жив Сигурд, и иметь двух мужей в одних палатах. Она покинет Гуннара, вернувшись в свою Страну Гуннов, — и не было худшего позора для конунга, чем такой развод.

Тогда зовет он брата Хёгни и говорит, что должен убить Сигурда, ибо тот его обманул. Хгни напоминает о клятвах, что те дали, став побратимами. Но Гуннар говорит, что Сигурд сам нарушил клятву, посягнув на Брюнхильд; их же младший брат Готторм не давал клятвы — он молод и глуп. Они позвали Готторма и дали ему колдовского зелья из земли и волчьего мяса, изготовленного Гримхильд; ему было обещано и золото Нифлунгов.

И вот Готторм вошел в спальню Сигурда и Гудрун ранним утром, но герой не спал, и взгляд его был столь грозен, что убийца не решился занести меч. Лишь на третий раз он вонзил клинок в тело героя так, что он вошел в перину. Пробудившийся Сигурд успел выхватить свой Грам и бросить его вслед убегающему убийце: чудесный меч разрубил его пополам, так что верхняя часть туловища упала назад в горницу, а ноги продолжали бежать наружу.

Гудрун пробудилась от того, что вся была залита кровью Сигурда. Королева запричитала над героем так, что драгоценные кубки, стоявшие в горнице, загремели в ответ, а на дворе откликнулись гуси (эти домашние птицы отличают Гудрун от лебединых дев — валькирий). Сигурд нашел силы приподняться со смертного ложа и утешить жену — никто не в силах преодолеть судьбы, и свершилось то, что предсказано.

В «Старшей Эдде» есть настоящая элегия — Первая песнь о Гудрун, оплакивающей Сигурда. У нее не было слез от горя, когда она увидела мертвого конунга. Окружающие ее родственницы пытались утешить вдову, вспоминая о своих потерях — мужьях и сыновьях, павших в битвах, тяжком плене и оскорблениях, но ничто не облегчало горя Гудрун. Так и в русских похоронных плачах голосящей вдове вторят ее родственницы. Наконец ее сестра сорвала покрывало с тела Сигурда, и, увидев возлюбленного, Гудрун запричитала, так что во дворе откликнулись гуси — прекрасные птицы Гудрун. Ее Сигурд был выше братьев Гьюкунгов, как лук среди полевой травы, а воины конунга чтили ее больше, чем дев Одина (валькирий); убийц, давших ложные клятвы, самих ждет проклятие — их земля будет разорена, а золото Нифлунгов принесет им гибель.

Но причитания Гудрун вызвали смех у виновницы этой драмы — Брюнхильд. Невесел был этот смех, и Гуннар признался, что лучше бы брат Брюнхильд Атли лежал мертвым, чем им — клятвопреступникам и братоубийцам, оплакивать ныне Сигурда.

Нет покоя и Гуннару — вещий ворон, птица Одина, прокаркал о будущей гибели Гьюкунгов, как только Сигурд погиб на Рейне. И Брюнхильд снится вещий сон о смерти Нифлунгов — нарушителей клятвы побратимства. Теперь она оплакивает Сигурда — того, кто оставался этой клятве верен.

К Брюнхильд же возвращается дар предвидения — и это не случайно, ибо она собирается вслед за возлюбленным в иной мир. Атли переживет вас обоих — говорит она братьям-убийцам, — и ему отдадите вы Гудрун в жены. Ведь Гудрун не хватит смелости как валькирии последовать за мужем на тот свет! Но там, в Гуннской державе, примете вы смерть и погибнет весь ваш род.

Потом обращается она с последней просьбой к Гуннару, чтобы сложил он погребальный костер для нее и Сигурда и положил их на погребальное ложе так, как лежали они некогда в ее тереме, и меч должен так же разделять их. Человеческой кровью следовало обагрить покрывала этого ложа, ибо Брюнхильд хотела, чтобы в головах и ногах у них были по двое слуг, а с ними — соколы для любимой потехи убитого конунга. Она стала раздавать подарки — золото своим слугам, чтобы те согласились вступить в ее загробную дружину.

Гуннар и двор пытались удержать Брюнхильд, но та была полна решимости совершить свой подвиг — последовать в могилу за чужим мужем. Лишь Хёгни советовал не удерживать неистовую валькирию — от нее нечего ждать, кроме бед.

Последним жутким деянием Брюнхильд был приказ убить малолетнего сына Сигурда и Гудрун (братья не противились этому злодеянию — ведь из него должен был вырасти мститель). Валькирия не могла быть продолжательницей рода. Брюнхильд вонзила в себя меч, и все трупы взгромоздили на костер — Сигурда, его роковую любовь, несчастного младенца, неразумного убийцу — Готторма и всех слуг и служанок Брюнхильд, и пламя запылало.

Но не радостный пир в Вальхалле ждал эту дружину, и Сигурд не мог воссоединиться со своей валькирией в загробном чертоге Одина. Главному герою германского эпоса не суждено было погибнуть смертью эйнхерия — он не пал в битве, он стал жертвой подлого убийства. И он, и его убийца, и преданная ему после смерти Брюнхильд должны были отправиться в мрачную преисподнюю — Хель.