Мифология греков и римлян - [359]

f) Procl. in Tim. 35 a (II 145, 4 D.) (Исхождение в Зевсе множества из единства)

Далее, чтобы сказать согласно орфическим преданиям, не всякого умозрительного или умопостигаемого чина он признает неделимость, но говорит, что некоторые из этой категории сильнее, как одни названия сильнее других. Так, например, слова «царь» и «отец» он прилагает не ко всем чинам.

g) Simpl. in Arist. De coelo I 3, p. 270 a 12 (93, 11 Heib.) (Исхождение в Зевсе множества из единства)

Поэтому божественные мужи передали нам теогонии, — множество богов, пребывающее в едином и, можно сказать, по многоразличию из него проистекшее, воспевая его возникновение, поскольку оно установилось от единого, как и в происхождении чисел мы наблюдаем выхожде–ние из единицы.

h) Damasc. 311 (II 177, 10 Rue.)

И это ни о ком другом из богов не открыл богослов, но согласно богопреданной мудрости, как символ его двойственного отношения к одному и другому, именно, что он умом содержит умопостигаемое, а чувство вводит в миры.

ЛИТЕРАТУРНО–КРИТИЧЕСКОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ [90]

1. Общие изложения античной мифологии. В 1934—1946 гг. автором были написаны следующие работы по античной мифологии: «Олимпийская мифология в ее социально–историческом развитии», «Эстетическая терминология ранней греческой литературы», «Гесиод и мифология». Эти работы были опубликованы в Ученых записках Московского государственного педагогического института им. Ленинд в 1953—1954 гг. Кроме того, в Ученых записках Сталинабадского государственного пединститута в 1954 г. было опубликовано «Введение в античную мифологию». В настоящее время в этих работах кое–что должно считаться устаревшим ввиду непрерывного роста классической филологии, археологии и этнографии.

Предлагаемый труд был в основном написан тоже еще в 40–х годах, хотя в окончательной форме он был завершен в 1956 г. В сравнении с изданной в 1953 г. «Олимпийской мифологией…» это совершенно новая работа.

Так как здесь ставится задача дать цельное представление о двух больших областях античной мифологии—Критском Зевсе и Аполлоне, то подвергнуть самостоятельному исследованию решительно все относящиеся сюда проблемы было невозможно. Это потребовало бы нескольких томов. Поэтому для освещения некоторых вопросов мы использовали кое–где уже имеющиеся сводки (в основном в вопросе о преанимизме, в мифе о Зевсе и Европе и в мифологии гиперборейцев), конечно подвергая критическому анализу все приводимые в них материалы и давая им социально–историческую интерпретацию.

За последние двадцать лет появились еще другие общие изложения античной мифологии: 1) Фрейденберг ОМ. Поэтика сюжета и жанра. JL, 1936. 2) Альтман М.С. Греческая мифология. Л., 1937. 3) Рад–циг С.И. Античная мифология. Очерк античных мифов в освещении современной науки. М.;Л., 1939. 4) Голосовкер ЯЗ. Сказания о Титанах. М., 1955 (хотя заглавие этой книги имеет частный характер, на самом деле книга эта дает вполне определенную общую концепцию античной мифологии).

Пересказы содержания античной мифологии давались в следующих изданиях: 1) Зелинский Ф.Ф. Античный мир. Т. I. Эллада. Ч. 1. Сказочная древность. Петрогр., 1922—1923. 2) Кун Н.А. Легенды и мифы древней Греции. М., 1957. 3) Смирнова В. Герои Эллады. Из мифов древней Греции. М.; Л.» 1953.

2. Мифология и мышление. В настоящем труде о мифологии говорится как о разновидности мышления о мифологическом мышлении исключительно ради различения мифологии и религии, поскольку всякий миф всегда есть некоторого рода конструктивный образ, религия же есть вера в сверхъестественное и совокупность магических и вообще практически–жизненных актов. Отождествлять мифологию с мышлением было бы грубой ошибкой и исторической, и этнографической, и вообще логической. И мышление и мифология своеобразно отражают действительность и специфически ее перерабатывают. Но мифология есть не только мышление. Она полна всякого рода аффектов, эмоций, а также примитивно–жизненных и трудовых реакций человека на окружающее. Мифология, как и мышление, есть известного рода обобщение. Первобытное мышление тоже не обходится без мифологии, потому что оно развивается под воздействием переноса общинно–родовых отношений на природу. Обе эти неразрывно связанные между собою в первобытном обществе области сознания по существу своему совершенно различны, и пути их развития, вначале тесно связанные между собою, в дальнейшем резко расходятся и уже в древние времена доходят до взаимного антагонизма.

Прекрасную характеристику первобытного мифа в его универсальной, а не только мыслительной значимости находим у проф. И.М. Тройского в его статье «Проблемы гомеровского эпоса* (вступ. ст. к изд. «Илиады», Academia, Μ.; Л., 1935. Стр. 23): «Сущность мифа—и в этом конститутивный момент всякого мифообразования с первобытных времен—в магической связи, которая устанавливается между объектом мифа—прошлым—и социально значимой актуальностью, в соотношении настоящего с его предполагаемым прообразом в минувшем… Мифообразование и магия одинаково коренятся в идеологии первобытного общества, которое, не умея ни анализировать мир, ни реально на него воздействовать, стремится лишь закрепить за собой наличные благоприятные факторы; наиболее верным средством представляется подражательное воссоздание предполагаемой обстановки возникновения этих факторов: новый акт сотворения должен .укрепить их действенную силу. Творчество идеологов первобытного общества вырабатывает главным образом представления о происхождении вещей. Разумеется, представления эти создаются по образцу производства вещей в человеческом обществе. Так получается мифологическая картина мира, где и самая структура и содержание определены особенностями первобытного мышления, которое весьма несовершенно отделяет элементы вещей от самих вещей и рассматривает предметы главным образом в их целостности».