Миф тесен - [24]

Все англоязычные истории, которые стоят у меня на полках, называются сдержанно: «A History of Saudi Arabia», «A History of Indonesia», «A History of Turkey». Все они очень хорошие, но ни авторам, ни читателям не приходит в голову думать, что единственно возможные. Может быть, все разговоры о едином учебнике и единственно правильной истории у нас происходят от отсутствия в языке артикля.

Конечно, и из девальвации, и из падения цен на нефть, и из кризиса, и даже из дефолта можно извлечь пользу, как видно на многочисленных примерах чужих и собственном. Но для этого нужен президент-экономист, а не историк.

Это не похвала экономистам: они как не умели, так и не умеют предсказывать цены на нефть и про экономические кризисы знают только то, что следующий обязательно когда-нибудь придет. Хороший искусствовед бывает лучше тех экономистов, которые не вылезают у нас с телевидения. Однако развитые страны отличаются от не слишком развитых среди прочего тем, что избирают в главы государств и правительств экономистов, а не историков, богословов или военных. Вернее, так: в развитых странах ожидают, чтобы избранный президент или премьер — кто бы ни был, хоть пастор, хоть актер, — работал экономистом, в не очень развитых — чтобы работал историком, этнографом, литературоведом, кинокритиком.

Следующий шаг — президент-моралист, богослов, языковед, толкователь звездного неба на стыке дисциплин. Бывали ведь и такие, да и у нас уже началось. Министр иностранных дел, когда-то светский жизнерадостный Лавров, сообщает, что Россию меньше любят за то, что она возвращается к православию. Ясно же, что нынешние международные конфликты от разногласий, на каком хлебе служить Евхаристию — пресном или квасном. А экономические трудности — от непонимания спора о природе исхождения Святого Духа. Наладится же все, когда Россия, проходя через тропик Козерога, окажется в доме Юпитера.

У КАКОЙ ЧЕРТЫ ОСТАНОВИЛСЯ ВЛАДИМИР ПУТИН

Путин рассорился с людьми умственного труда, расплевался, обиделся и пошел в народ, из олигархической диктатуры — в популистскую. Раньше опирались на тех, кто чувствует себя выше среднего, теперь — на тех, кто ниже. Ваши ценности — мои ценности, ваши мысли — мои мысли, ваши вкусы — мои вкусы, кого вы не любите — мои враги.

Лицей «Интеллектуал», «русский Хогвартс», пишет Путину: «Спасите, помогите». Не поможет: надо было назвать лицей «Троечник». Кто больше зарабатывает, отнимем накопительную часть пенсии. Отменим льготы по обязательному медицинскому страхованию для больших зарплат, а большие — это от 50 тысяч рублей. Поговорим о контроле цен на продукты для населения. Примем закон, чтобы выключать интернет, когда угрожает; а он — всегда. Персональные данные запретим хранить на иностранных серверах раньше, чем собирались, — не через год, а уже прямо сейчас. Иностранцам не позволим владеть не только телевидением, а и глянцевыми журналами с деловыми газетами. А то владеют и проповедуют нам чуждые ценности. Было время, гламур называли идеологией российского правящего класса, хоть и тогда Путин ему не очень доверял. А сейчас тем более: в центре там человек — мягко ли он спит, сладко ли ест, и как сделать, чтобы крепче и слаще, во что его одеть, что на досуге прочесть, куда поехать. А это все неправильная цивилизация. Правильная — чтоб в центре идея.

Где свои, где чужие — теперь еще легче определить. Одни скучают по твердому сыру, другие радуются, что он у врага сгниет в убыток. Одни беспокоятся за «Макдоналдс», вспоминают, как было до него, другие пишут письма в газеты: давно пора закрыть эту чужеземную отраву, заменить на чебуречные, у нас богатая кухня народов СССР. Одни переживают за свободный интернет, другие — за то, что из-за него тут у подъезда проводов каких-то наклали, а от них, небось, излучение: он нам и на хер не нужон, интернет ваш. Одним не хочется ссориться с внешним миром, другие радуются, как мы их уделали — вернули своё, а будут возникать, вернем и чужое.

Пармезан — химия, гамбургер — отрава, Европа — клоака, разнополый секс — духовный подвиг, интернет — выдумка ЦРУ, рок-музыка — сатанизм, Гарри Поттер — педофилия, правозащитники — шпионы, католики — не христиане, геи — не люди, иностранцы — враги. Путин — наш президент.

Отклик в воздухе пустом

«Ваш», — отвечает Путин этому народу и народ пока обманывает. Ваш, но не весь. Остается пока одна важная область, где правитель не слился со своим народом. Ведь и народный авторитаризм может быть разным.

Старый путинский режим был властью с идеями в области экономики, но идеями исключительно буржуазными: догоним и перегоним, будем жить как они. Новый — с идеей духовной и моральной: нас не догонят, потому что по широкой дороге бегут в ад, а мы, по узкой, взбираемся на святую гору Афон. Старый иногда что-то придумывал непонятное и пытался спустить в народ: удвоим ВВП, догоним Португалию, проведем интернет в каждый дом, присоединимся к ВТО, добьемся безвизового режима с ЕС, создадим финансовый центр. Народ слушал недоверчиво: деньги пилят. Не надо заграницы, интернета, центра. Новый режим обещает понятное: подумаем о возвращении смертной казни. Уникальная в своей святости Русь — скит, где спасается человечество. Кому в ските повезло родиться — тот и спасен. Но лучше, конечно, в провинции у моря. Когда народ и режим существуют как Новиков и Прибой, как долгое эхо друг друга, казалось бы, что может быть хуже для тех, кто не хочет участвовать в этой перекличке. Но есть еще место в душе правителя, куда не пробрались, где не поселились народные чаянья. Сбежала последняя перекличка.