Миф о женщине - [5]
Шрифт
Интервал
Что просто в ночь сумело бы увлечь,
И под луной коснуться тонких плеч.
А сентябрь, месяц лунный, как всегда,
Заманил своей дорогой в никуда,
А потом опять предательски угас
Бабьим летом на тускнеющих лугах.
Стали тучами густые облака,
А рассвет галактик млечных горб лакал.
И под ним разлуки кажутся острей.
Новолунье… Новый месяц… Новый рейс…
И вот
Её лучистый взор
На диске белоснежном задержался.
Плывёт
В нём облачный узор,
А он её тоской залюбовался.
Он знал – не может в мире быть чудес,
Но нет на свете лучше стюардесс.
Слепил
Аэропорт табло,
Не предвещая музыки свиданий.
Сменил
Прохладу на тепло
Рассвет такой никчёмный, слишком ранний.
Но в ту ночь они увидели луну.
Он – в её глазах, она – прильнув к окну…
Вечер
Всё было просто, мило до очарованья,
От бренной жизни тёплый вечер отрешён.
Всё было складно, растворялись очертанья,
Когда я к ней с гитарою пришёл.
Всё было так закономерно-молчаливо,
Я знал – сама мой номер нет, не наберёт,
И я рискнул. Созвездье – не иначе – Лира
Мне предсказало этот вечер наперёд.
Глаза уткнулись на пороге утомлённо,
И та весна в сердцах тревожных ожила,
Весна, в которой мы любили упоённо…
Всё возвратила фразой «Я тебя ждала».
Теперь уже бежать от наших судеб поздно.
Куда? К Кому? И есть ли в том резон?
Когда она всё также грациозна
Молчит у окон в тусклом вечере резном.
Ничто назад не тянет, в замкнутые стены,
С ней можно засидеться допоздна,
Мы с одного двора, мы вместе с перемены
Сбегали в май, что видно опознал,
Узнал через десяток лет, увидел,
Что вот ещё одни пересеклись,
Пересеклись опять, шли по тропе, увитой
Немой разлукой, хоть давно в любви клялись.
Она всё также в простоте великолепна,
Всё та же чёлка, тот же взгляд и та же стать.
И даже складка платья также на колено
Пролилась шёлком, чтобы дни перелистать.
А я играю ей про то, что будет с нами,
Хотя не знаю сам, конечно, наперёд.
И безвозвратно время старыми часами
Неторопливо, тихо в прошлое бредёт.
Дождь волос
Двор аккуратный,
Звёздные пятна
На небе, как ягода.
Сотни каратов
В небе распяты,
Но кто из нас прогадал?
Где изогнуты
Ветры-зануды,
С тобой расставались мы.
Им те минуты
Ставишь в вину ты,
Забудь их и пролистни!
Дождь волос,
Мелодия каблуков
В ночной тишине,
В свету городских огней.
Капли слёз,
И вроде бы как богов
Любовь, а над ней
Разлука – их страшный гнев.
Пальцы скользили,
Словно по лире,
По струнам твоих волос.
В дали, в близи ли,
Земли парили
Алмазами свежих рос.
Губ твоих пламя,
И зеркалами
Под светом луны глаза.
Крепкая память
Всё между нами,
Всё помнит, вернёт назад.
Словно туманность
Кружит зима нас
По воспоминаниям.
«Может останусь?», —
Шепчешь ты странно
Мне вечером раненым.
Мы ведь… а впрочем,
Прошлое – прочерк,
Я ведь тебя искал.
Новые ночи,
И одиночеств
Был наших разбит бокал.
Письмо в неизвестность
Смирился с ночью – в ней мне не уснуть.
Луна плескала облака отвесно.
Рискну теперь вам пару строк черкнуть.
Пишу в любовь… нет! Что там! В неизвестность!
Кто вы теперь? В каких сейчас объятьях
Ваш стан? И если б только он – судьба!
А, впрочем, должен ли об этом знать я,
Кому вы дарите так мной любимую себя?
Признаться, мне давно ничуть не больно,
Когда я вспоминаю влагу губ,
Шлейф от волос, глаза и… но довольно!
Не то – ещё немного, и солгу.
Солгу себе, и вам, и даже Богу,
Что чёлку помню, как коснулась косо лба,
И локон, на плечо упавший строго…
Оказывается, так легко солгать!
Но вот рассвет – конец воспоминаниям,
Я к ним другой бессонной ночью возвращусь.
Теперь – расставить знаки препинания,
До новых полнолуний вниз спущусь.
К чему? Зачем? Мы так давно знакомы.
Чтоб многоточием абзацы отрезать?
Я допишу, нарушив все законы,
Мне ныне неизвестный адресат.
Когда луна, уже другая, перья
Высоких облаков в себя воткнёт,
О вас, моя любимая потеря,
Забуду навсегда я, исписав блокнот.
Письмо из верности
Письмо ушло, казалось, в неизвестность,
Остановить его, увы, не смог.
Но вот, спустя лишь месяц душно-тесный,
Пришло из неизвестности письмо.
И я узнал её изящный почерк
И лёгкое касание руки,
Которая с моей сомкнуться хочет,
С другим смыкаясь, чувствам вопреки.
В строке неподражаемо-дрожащей
Волнения тревожные рывки.
Она, конечно, также хороша, чей
Профиль, чьи черты мне так близки.
Те губы, что я целовал во мраке…
Она всё помнит – это видно по словам.
И строчки плавно плавали в бумаге,
Любовь тонула, но не гасла там.
А строчки стройные ныряли без стесненья
В простое прошлое, в наш светлый, грешный рай,
Теснились спешным на листе тисненьем,
И даже в крик – «Скорее!», «Режь!», «Ныряй!»,
«Порви!», «Сожги!», «Оставь – ведь всё же память!», —
Наперебой словами сыпали листки,
Да вот душа лишь одного желает —
Взглянуть в глаза ей, полные тоски,
В которых полночь проблеснёт блесною,
А может быть, не полночь? Просто страсть?
Рождённая той самою тоскою,
Что эти строчки вылила, быстра?
Уже неважно – волосы льняные
И губы – чуть заметные штрихи…
Небесные мотивы иль иные
Её создали в буйстве всех стихий?
Она – венец творения, наверно,
В ней всё обычно, просто, лишь иной
Квадрат незапечатанный конверта
Плескает чувства чашей-тишиной…
Застыв в оцепенелом оцепленьи,
Покрыв бумагу частою тесьмой,
Текла строка. И сделалось теплей мне,
Держа в руках из Верности письмо…
Перекрёсток
Октябрь – безлюдный перекрёсток