Он по-медвежьи обнял их и отправился спать.
Рейд и Эрисса остались одни. Экспедиция из будущего размещалась не в убогой палатке, а в здании, своды которого — легкие, радужные и вечные — поднимались в небо. С террасы, где они стояли, был виден склон холма, переходящий в лес, залитый лунным светом, а дальше простиралась спокойная гладь воды. Пел соловей.
— Я… кажется, я хочу, чтобы мы остались вместе, — запинаясь, сказал Рейд.
Она покачала головой:
— Мы уже говорили об этом, милый. Плохо будет нам, изгнанникам из своих веков. И мы все время будем думать, что предали тех, кто нас ждет и любит.
— Мир опустел, — сказал он в предчувствии скорой разлуки. — Круг замкнулся. А ты узнала, что главное событие твоей жизни было выдумкой.
— Нет, мы достигли большего! — она положила руки ему на плечи и посмотрела грустно и нежно. — Неужели ты не понимаешь? Объяснять тебе все сначала? Полгода мы были вместе, изведали немало горя, но знали и радость, которая останется с нами до последних дней. И мы победили — потому что мы и те, кого мы любим, пережили конец света и сохранили часть этого мира для будущего. Теперь я вижу, что мы не были рабами судьбы, а творили эту судьбу по своей воле. Я сотворила миф для себя самой. Но в таком мифе нуждалась юная раненая душа. Теперь я стала сильней и предпочитаю правду. О, какую страшную боль несет эта правда, Дункан! Но я должна поблагодарить тебя: ты помог мне понять, что Девкалион действительно мой любимый первенец, и жизнь его — искупление вражды. И муж мой Дагон… Никогда не забуду, как он смотрел на эту девушку. Ты больше не бог для меня, ты мой дорогой друг, а это выше. А он — мой муж. — Она помолчала и задумчиво добавила: — Должно быть, счастья в чистом виде не бывает. Но теперь я буду счастливей чем была. Надеюсь, и ты!
Он поцеловал ее.
— Я уверен в этом, — сказал он. — Ты исцелила меня от недуга, о котором я даже не подозревал.
Она улыбнулась:
— Сегодня наша ночь. Но поведает ли мне мой любимый с которым мне суждено расстаться, о будущем?
— Через тысячу лет Афины воссияют в славе, которая распространится по всему миру. А разгадка тайны этой славы в том, что слава эта — наследие твоего народа.
— Да, это поможет мне жить. А теперь останемся только вдвоем.
Он споткнулся, упал и лежал на палубе с минуту, пока не прошло головокружение.
«Нужно встать. — подумал он, — и вернуться в каюту, пока никто не видел. Меня побрили, постригли, нарядили в подобие костюма XX века, но как объяснить изменения во внешности?»
Он поднялся. Вернулись силы и спокойствие. Вокруг шумел Тихий океан. Рейд попробовал вспомнить, как выглядела Эрисса, но это было трудно сделать.
«И все же она помогла мне выстоять. Она объяснила мне, что такое женщина и что такое мужчина».
Он спустился вниз. Памела лежала на койке, углубившись в чтение. Свет лампы падал на ее волосы.
— О! — тихо сказала она. — Как ты быстро вернулся.
Он улыбнулся ей. И вдруг вспомнил, что сегодня ночью на палубе он думал о человеке, который умер молодым по воле слепого случая, но прожил больше, чем большинство людей, доживших до глубокой старости. Среди оставленных им строк были такие:
И поэтому я никогда не боялся
Видеть, как ты идешь по дороге
Или через пустынную площадь
Направляешься прямо ко мне
Почему же они не сказали,
Оставляя в потемках сознанья,
Что все это время, любимая,
Я мечтал об одной — о тебе
Памела взглянула на Рейда повнимательней и села.
— Слушай, на тебе же другое пальто! И…
— Видишь ли, мы разговаривали с одним офицером и решили поменяться. — ответил он. — Вот, посмотри.
Он снял пальто и бросил ей. Она внимательно его рассмотрела. потрогала незнакомый материал. Он тем временем ухитрился проскользнуть в ванную и сунуть свою остальную одежду в ящик. Потом ее нужно выбросить за борт.
Памела снова подняла брови.
— Дункан, — сказала она. — да ты похудел! И эти морщины на лице…
— А раньше ты не замечала? — он лег рядом с ней и взял ее рукой за подбородок. — Мы больше не плывем в разные стороны. Налегай на весла, а если не умеешь, я научу тебя.
«Нужно отвлечь ее, — думал он. — Когда-нибудь я расскажу ей всю правду. Но сейчас не время. Она не поверит. К тому же впереди нас ждут более важные дела.
Я чувствую, как во мне зреет новая мудрость».
— Что ты сказал? — спросила Памела.
Он ответил:
— Я хочу, чтобы моя женщина была счастлива.
