Мичман Флэндри - [34]

Он едва мог заметить, как кончики ее губ поползли вверх.

— Я уверена, что больше, — сказала она. — Может быть, вы сможете мне помочь научиться чувствовать так же.

Воротник его мундира был расстегнут, но ему все же казалось, что он тесен.

— Бетельгейзе — это очень интересный случай, — сказал он. — Распространение звезды было крайне медленным по стандартам смертных. Первоначальные жители могли развить индустриальную культуру и достигли уровня Альфзара и других планет, лежащих за ним. Они не сами дошли до сверхскоростей, но у них уже было очень высоко развитое межпланетное общество, когда прибыли земляне. Если бы мы не предоставили им более совершенные средства, они вполне могли бы покинуть систему на кораблях, не достигающих скорости света. Без особой спешки. Ближайший миллион лет или около того Бетельгейзе не разрастется настолько, чтобы Альфзар стал необитаемым. Но у них наготове планы. Очаровательный вид, эти бетельгезийцы.

— Правда, — Персис чуть отпила вина и подалась вперед, ее нога, отливающая шелком при свете звезд, коснулась его.

— Однако, — сказала она. — Я скрылась с вами после обеда не затем, чтобы слушать лекцию.

— Что я могу сделать для вас, донна? Буду рад. — Флэндри одним глотком осушил свой стакан, его пульс отчаянно бился.

— Поговорите со мной о себе. Вы слишком скромны.

— Обо мне? — выдавил он. — Для чего? У меня такое впечатление, что я никто.

— Вы первый молодой герой, которого я встретила. Другие там, дома, — старые и седые, все в наградах. С таким же успехом можно было бы попытаться завязать разговор с Горой Нарпой, честно говоря, я очень одинока в этой поездке. Вы единственный здесь, с кем я могу расслабиться и чувствовать себя человеком. Но вы почти не показываете носа из своего офиса.

— Донна, я был постоянно занят с командующим Абрамсом, мне бы не хотелось быть необщительным, но, в общем, сегодня он впервые сказал, что я могу быть свободен, имея в виду не перерыв для сна. А лорд Хоксберг…

— Лорд Хоксберг, — Персис пожала плечами. — Он не понимает, ну, в общем, он очень хорош со мной, и без его помощи я, возможно, была бы низкооплачиваемой танцовщицей где-нибудь на Луне, но он не понимает…

Флэндри открыл было рот. Затем решил опять его закрыть и наполнил свой стакан.

— Давайте познакомимся, — сказала Персис мягко. — Нам так мало отпущено времени. Почему вы очутились на Старкаде?

— Приказ, донна.

— Это не ответ. Вы бы просто могли делать минимум дел и не рисковать своей шеей. Другие, кажется, так и делают. У вас, должно быть, есть какая-то вера в то, что вы делаете?

— Ну, я не знаю, донна, мне кажется, я никогда не смогу избежать какой-нибудь потасовки.

Она вздохнула.

— Я думала о вас лучше, Доминик.

— Прошу прощения.

— Цинизм моден, но он уже наскучил. Я не думала, что вы побоитесь сказать: «Человечество стоит того, чтобы за него подраться».

Флэндри поморщился. Она задела за живое.

— Слишком уж часто об этом говорят, донна, все слова стали пустыми, я… мне очень нравятся некоторые древние изречения типа: «Лучшая крепость — та, которая основана на любви народа». Это Макиавелли.

— Кто? А, не имеет значения. Мне все равно, что сказал какой-нибудь мертвый ирландец. Я хочу знать, к чему вы стремитесь, что вас беспокоит. Вы — будущее. А что дала вам Земля, чтобы взамен требовать от вас жизни?

— Ну, скажем… м-м-м место жительства… э-э-э… защиту, образование.

— Скудные подарки, — сказала она. — Вы были бедны?

— Да нет, пожалуй, донна, незаконнорожденный сын довольно благородного человека. Он направил меня в очень хорошую школу, а потом в Академию Военно-Морских Сил.

— И вы почти никогда не бывали дома?

— Нет, не мог быть, я имею в виду, что моя мать занималась тогда оперой. Ей нужно было думать о своей карьере. Мой отец — ученый-энциклопедист, и все остальное, скажем так, — несущественно для него. Таков уж он есть. Они выполнили свой долг по отношению ко мне. Я не могу пожаловаться, донна.

— Вы, по крайней мере, и не жалуетесь, — она коснулась его руки, — меня зовут Персис.

Флэндри глотнул.

— Какая трудная, суровая жизнь была у вас, — задумчиво проговорила она. — И тем не менее вы сражаетесь за Империю.

— В действительности она была не так уж плоха, Персис.

— Хорошо, вы делаете прогресс. — На этот раз ее рука задержалась на его руке.

— Я имею в виду, что мы очень хорошо развлекались в перерывах между учебой. Боюсь, что в Академии составлено досье моих провинностей. Ну, а потом была пара учебных поездок, где со мной и случились всякие неприятности.

Она придвинулась ближе.

— Расскажите…

Он как можно забавнее стал плести свои небылицы.

Она подняла голову.

— Вы так разговорчивы, — сказала она, — но почему вы робки со мной?

Он еще глубже втиснулся в кресло.

— Я… видите ли… у меня никогда не было случая научиться… ну… как вести себя в таких обстоятельствах.

Она была так близко, что сквозь духи он ощутил ее собственный запах. Глаза ее были затуманены, губы приоткрыты.

— Ну, вот и тот случай, — прошептала она. — Вы же ничего не боялись, правда?

Позже, в его каюте, она поднялась на одном локте и долго изучающе рассматривала его. Ее волосы струились по его плечу.