Было тихо. Обернувшись, Болито увидел, что по щекам Дансера катятся слезы.
— Не надо, Мартин, — сказал Болито.
— Я думал про Джорджа Пирса. Это же запросто могло случиться со мной. И с тобой.
Ричард отвернулся, глядя, как тяжелый якорь «Горгоны» плюхнулся в безмятежную морскую гладь.
— Я знаю, — спокойно тихо сказал он. Но мы живы, и должны быть благодарны за это.
На их тени наложилась тень Верлинга.
— Черт побери! — он грозно зыркнул на мичманов. — Вы считаете, что я все должен делать своими руками? — Первый лейтенант перевел глаза на корабль и устало улыбнулся. — Впрочем, понимаю, что вы сейчас чувствуете. — Строгое выражение вдруг исчезло с его лица. — Я думал, что уже никогда в жизни не увижу нашу милую старушку!
И он зашагал прочь, на ходу выкрикивая приказы.
Болито пристально посмотрел ему вслед.
— Вот тебе и наука: никогда не суди поспешно о человеке.
Увидев, что усталые матросы и морские пехотинцы начали стягиваться к флагу, мичманы отошли от стены. Когда Верлинг обратился к собравшимся, голос его звучал совершенно обыденно.
— Приведите себя в порядок. Запомните, и запомните крепко-накрепко: вы — с «Горгоны». Это звание нельзя посрамить. — На краткий миг его взгляд коснулся Болито. — Лучше умереть. Теперь: заковать в кандалы пленников и помочь раненым. После чего… — он поднял глаза к слегка трепещущему знамени, словно не ожидал увидеть его здесь. — После чего нам предстоит позаботиться о тех, кому повезло меньше.
К вечеру большая часть раненых была переправлена на «Горгону». Убитых похоронили на острове, под стеной. Болито слышал, как один пожилой моряк, орудуя лопатой, сказал: «Сдается мне, этому месту еще не раз предстоит переходить из рук в руки. Этим бедолагам будет хорошо все видно в следующий раз».
Наступившие сумерки скрыли следы бомбардировки, произведенной «Горгоной». Стоя рядом на переходном мостике бакборта, Дансер и Болито смотрели, как последние лучи солнца золотят поникший флаг над батареей.
Несмотря на тщательные поиски, следов Раис Хаддама так и не нашли. Может быть он сбежал, а может его вовсе не было в крепости. Пираты ни словом не обмолвились ни о нем, ни о его местонахождении. Хаддама они боялись больше, чем англичан, ведь последние могли их разве что повесить.
Но это все проблемы капитана Конвея, устало подумал Болито.
Рабов переправили на материк, пушки на батарее заклепали и сбросили в море. Так много дел.
За спиной у них раздались шаги, они обернулись и увидели капитана. На Конвее был безукоризненно отутюженный мундир, будто ничего не случилось, и никто не погиб сегодня.
Он бесстрастно оглядел мичманов.
— Первый лейтенант доложил, что вы все хорошо проявили себя сегодня. Это меня радует. — Его взгляд немного сместился. — Мистер Болито, мне было сказано, что в особенности вы проявили качества, достойные королевского офицера. Я не премину отметить сей факт в своем рапорте адмиралу.
Он кивнул и зашагал по направлению к юту.
Дансер повернулся, но улыбка сползла с его лица, когда он обнаружил, что Болито склонился над коечной сеткой, а плечи его подозрительно вздрагивают. Но Болито поднял голову, и сжал руку друга, давая ему понять, что все в порядке.
— Времена меняются, Мартин, — сказал он, переводя дух. — Капитан запомнил, как меня зовут!
