Мичман Болито - [15]
— У побережья есть небольшой островок, открытый уже лет четыреста назад. На протяжении этого времени он побывал в руках у голландцев, у французов, и даже у нас. Остров хорошо защищен со стороны берега. Полосой кишащей акулами морской воды шириной в милю или около этого. — Конвей замолк, в глазах его читалось беспокойство. — Ну?
— А почему именно с берега, сэр? — застенчиво спросил Хоуп, пятый лейтенант.
Ко всеобщему удивлению, губы капитана тронула улыбка.
— Хороший вопрос, мистер Хоуп. Рад, что кто-то обратил внимание. — Он сделал вид, что не замечает покрывшего щеки Хоупа румянца удовольствия и хмурый вид Трегоррена. — Смысл прост: остров издавна служил местом сбора рабов для продажи и отправки в Америку.
Почувствовав, что среди офицеров началось беспокойное шевеление, Конвей возвысил голос:
— Работорговля — грязное ремесло, но не нарушающее закона. Работорговцы выкупают пленников у их хозяев, а тех, кто не подходит им, скармливают акулам. Это «удобство» позволяет также предотвратить попытки помочь несчастным, которых ждет ад на земле, со стороны их друзей.
Майор Дьюар поглядел на своего лейтенанта и буркнул:
— Бог мой, мы их увидим, да? Мне наплевать на всю эту работорговлю, но насколько я понимаю, любой пират — это подонок.
— Отец часто говорил, что пиратство и работорговля идут рука об руку, — вежливо заметил Дансер. — Они помогают друг другу обогащаться, и сообща сражаются против властей, когда те начинают притеснять их.
— П-подождите, пока «Горгона» не в-возьмет их за глотку, — возбужденно воскликнул маленький Иден, потирая руки. — Только п-подождите!
— Ну-ка, заткнулись там! — рявкнул Верлинг.
Капитан окинул взором кают-компанию.
— Мы ляжем в дрейф, а поутру подойдем поближе к берегу. Береговая линия здесь опасная, и у меня нет желания оставить киль на каком-нибудь рифе. Наш новый консорт пойдет дальше, и на рассвете высадит десантные партии. — Капитан повернулся к двери. — Продолжайте, мистер Верлинг.
Первый лейтенант выждал, когда закроется дверь, и сказал:
— Возвращайтесь по местам. — Его глаза разыскали помощника штурмана. — Мистер Айви, примите командование «Афинами». Думаю, вам стоит отправиться немедленно.
— Сначала Трегоррен украл твою идею, Дик, — вздохнул Дансер, — а теперь у нас отобрали наше первое командование. Но мне сдается, что находиться на этой толстой старой леди будет чуточку безопаснее! — усмехнувшись, продолжил он.
— Я ч-чую запах п-пищи! — улыбнулся Идеен и заспешил прочь из кают-компании, безошибочно ведомый своим желудком.
— Пойдем и мы, Дик, — сказал Дансер.
Едва они вышли, как их остановил окрик Трегоррена:
— Отставить! У меня есть работенка для вас обоих. Отправляйтесь на фор-брам-рей и проверьте, как эти лежебоки сплеснили там концы, пока мы были на борту приза. — Его глаза холодно глядели на мичманов. — Не слишком темно для вас? А может, слишком опасно?
Дансер почти уже было раскрыл рот для ответа, но Болито опередил его:
— Есть, сэр!
— И не слишком торопитесь! — крикнул им лейтенант вдогонку.
— Интересно, избавлюсь я когда-нибудь от боязни высоты? — негромко заметил Болито, идя в густеющих сумерках по переходному мостику наветренного борта.
Задрав головы, они глядели на переплетение снастей, обрасопленный фор-марса-рей, и другой, рей, расположенный еще выше. Он казался пурпурным в лучах умирающего заката, лучи которого уже не достигали палубы.
— Давай я полезу один, Дик. Он ничего не узнает, — предложил Дансер.
— Узнает, Мартин. Именно этого он и добивается, — хмуро улыбнулся Болито. Он снял мундир, шляпу и набросил их на связку абордажных пик. — Давай сделаем это. По крайней мере, нагуляем аппетит.
На юте, у большого сдвоенного штурвала, не сводя глаз с освещенного мерцающим огоньком компаса и неспешно перебирая спицы, стоял рулевой. Его босые ноги, казалось, вросли в палубу, образовав с ней единое целое. Вахтенный офицер беспокойно расхаживал вдоль поручней наветренного борта, бросая время от времени взгляды через противоположный борт, где поблескивал, отражаясь от поверхности моря, одинокий фонарь баркентины. На палубе появился капитан Конвей. Он прошел мимо штурвала, сложив руки за спиной и чуть наклонившись вперед.
Старший рулевой толкнул своего помощника и доложил:
— Держим указанный курс, сэр! Зюйд-зюйд-ост!
Капитан кивнул, ожидая, когда вахтенный лейтенант не переберется на подветренный борт, предоставив командиру необходимое для ночной прогулки уединение. Вперед-назад по подветренному борту, каблуки стучат по выскобленным доскам. По временам он останавливался, чтобы устремить взгляд вверх, где сквозь переплетение снастей грот-мачты виднелись две расплывчатые фигуры, расположившиеся на фор-брам рее, словно птицы на ветке. Но вскоре он забывал о них, продолжая расхаживать и думать о завтрашнем дне.
В то утро всех раньше, чем обычно, подняли к короткому завтраку из жидкой овсянки с корабельными сухарями, разбавленными кружкой эля.
— Уж если в такую рань нас так кормят, то, как пить дать, капитан ждет беды! — мрачно прокомментировал один пожилой матрос.
Едва на востоке забрезжил рассвет, и коки потушили огни на камбузе, на юте дудки засвистели «Все по местам! Приготовиться к бою!» Подгоняемый леденящей кровь барабанной дробью в исполнении расположившихся на юте мальчишек-барабанщиков, усиленной криками и тычками унтер-офицеров и старших матросов, экипаж «Горгоны» приступил к еще одному учению, подобному тем, через которые их прогоняли раз за разом, вопреки боли в мышцах, не взирая на ледяной дождь и палящее солнце, до тех пор, пока они не усвоили, где должен находится каждый человек, каждый элемент снаряжения, каждый канат и снасть в момент, когда корабль готовится к бою. Многие из бывалых матросов выказывали большее, чем обычно, старание, видимо предчувствуя, что это будут не обычные учения. Другие, особенно молодежь типа Идена, бежали на свои места с воистину детским нетерпением, унять которое не могли ни гневные оклики лейтенантов, ни угрозы товарищей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Трое ученых из Венесуэльского географического общества затеяли спор. Яблоком раздора стала знаменитая южноамериканская река Ориноко. Где у нее исток, а где устье? Куда она движется? Ученые — люди пылкие, неудержимые. От слов быстро перешли к делу — решили проверить все сами. А ведь могло дойти и до поножовщины. Но в пути к ним примкнули люди посторонние, со своими целями и проблемами — и завертелось… Индейцы, каторжники, плотоядные рептилии и романтические страсти превратили географическую миссию в непредсказуемый авантюрный вояж.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Как же тяжело шестнадцатилетней девушке подчиняться строгим правилам закрытой монастырской школы! Особенно если в ней бурлит кровь отца — путешественника, капитана корабля. Особенно когда отец пропал без вести в африканской экспедиции. Коллективно сочиненный гипертекстовый дамский роман.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.