Мгновения жизни - [24]

— И это все, что ты можешь сказать? Я хочу знать, что будет с нами? — Она понимала, что не должна настаивать и требовать от него ответа, не должна возмущаться и негодовать, демонстрируя этим свою уязвимость. Она знала, что от этого будет только хуже. Но разве подобное знание останавливало кого-нибудь?

Он открыл глаза.

— Послушай, Грейс, не стоит так переживать. — Он застегнул джинсы, сел и принялся натягивать футболку. — Я хочу сказать, мы оба знали с самого начала, что не сможем всегда быть рядом.

— Я не знала этого, — выкрикнула Грейс. Сердце ее с такой силой колотилось о ребра, что она боялась, как бы оно не выскочило из груди и не соскользнуло по солнечному лучу на пыльный пол. Она несколько раз сделала глубокий вздох-выдох, пытаясь успокоиться. — То есть я хочу сказать, что старалась не думать об этом. — Он уставился на нее своими ярко-синими глазами, вопросительно подняв брови. — Я буду скучать по тебе, вот и все, — произнесла она напряженным голосом.

— Конечно, мне тоже будет не хватать тебя, — промямлил он.

— Что случилось?

— Что ты имеешь в виду? Ничего не случилось. Это ведь ты ведешь себя очень странно, — раздраженно произнес он. Она взглянула в его красивое лицо, искаженное сейчас гневом. Он покраснел. Ей показалось, что между ними возникла стена из толстого стекла: она видела его, он был здесь, рядом, но дотронуться до него или разбить стекло она не могла. Поэтому Грейс отвернулась и сказала, скорее себе, чем ему:

— Я тебе не верю.

— Говорю тебе, ничего не случилось, если не считать того, что ты пристаешь ко мне с дурацкими вопросами.

Самым умным, подумала Грейс, было бы замолчать, улыбнуться, отряхнуть пыль с колен и оставить все как есть. Но она продолжала:

— Это неправда. Я чувствую, что-то произошло. Скажи мне, что случилось… — И, добавив «пожалуйста», она с отчаянием голубя-самоубийцы кинулась грудью на стеклянную стену.

Он бросил на нее взгляд, в котором сквозила открытая неприязнь.

— Ну, хорошо, ты сама напросилась. Правда заключается в том, что я сыт по горло твоей чрезмерной романтической привязанностью ко мне.

Грейс вздрогнула, как будто ее ударили, но потом нашла в себе силы легко положить руку ему на плечо, так что он даже не почувствовал.

— Это нечестно. Ты знаешь, что это нечестно. Посмотри на меня, Джефферсон.

Он раздраженно передернул плечами.

— Слушай, прекрати, а? Все дело действительно в этом. Ты казалась такой крутой и беззаботной. Но ты изменилась. Уймись, Грейс, мне не по душе все эти страсти, я не могу с ними справиться.

Она запаниковала и разозлилась.

— Тебе не по душе! Ты не можешь с ними справиться! Да ты ни с чем не можешь справиться! Ты слабак. И не смей отворачиваться, не смей, не смей… — Не в силах найти нужные слова, она схватила его кед и изо всех сил швырнула ему в спину. Он резко обернулся, и их яростные взгляды скрестились.

Опустив глаза, он покачал головой.

— Ты ведешь себя, как ребенок, Грейс. Тебе пора повзрослеть.

— Джефферсон…

— Да?

Она едва слышно вздохнула.

— Увидимся завтра?

— Конечно.

Внешне все осталось как прежде, они вроде бы помирились, но Грейс отдавала себе отчет в том, что при малейшем недоразумении их дружба лопнет по швам и пойдет прахом. Поэтому она вела себя очень сдержанно. Грейс перестала громко смеяться и разговаривать, выражать свой восторг или недовольство. Она не торопила события и старалась быть исключительно осторожной. Но по утрам простыни на ее белой девичьей кровати были мокрыми от пота, а челюсти стиснуты так крепко, что причиняли боль.

В следующую субботу, предпоследнюю перед ее отъездом, он, как обычно, работал в хозяйственном магазине, расположенном на окраине городка. Обычно она проводила час или два в его обществе, просто чтобы составить ему компанию. На этот раз она выдержала длительный спор с самой собой, стоит ли вообще идти туда. Но не в ее правилах было добиваться своего любой ценой, даже нечестной игрой, так что в конце концов она отправилась в магазин. Прогулка вышла утомительной, ей пришлось идти по жаре добрых три мили. С собой в рюкзаке она прихватила бутылку ледяного лимонада. Джефферсон только что закончил укладывать асбестовые панели в задней части магазина. Они пользовались большим спросом — ими крыли амбары и прочие постройки. Он отряхивался, приводя себя в порядок, и в солнечных лучах вокруг него танцевали пылинки.

— А, это ты, — обронил он, увидев ее стоящей в дверях. — Необязательно было тащиться сюда в такую жару.

Она передала ему лимонад.

— Тетя Кэтлин сама приготовила его. Она полагает, это именно то, что делают все матери: готовят лимонад в жару.

— Помимо всего прочего. — Он отпил немного и вернул ей бутылку, а потом отвернулся и начал разбирать шурупы в коробке, раскладывая их по размеру в бесчисленные ящички, стоящие на прилавке. Грейс опустилась на табуретку по другую сторону и открыла книгу, делая вид, что читает, и стараясь не смотреть на него. Он уронил шуруп и на несколько секунд пропал из виду, присев на корточки. Когда он вновь вынырнул из-за прилавка, она почувствовала себя так, словно после долгой-долгой ночи взошло солнце, и не смогла сдержать улыбку.