Мгновения вечности - [11]

«Никто со мной так не разговаривает, — опешил профессор. — Я старый, больной профессор с большими заслугами».

«Не важно, — отрезал я. — Моя низкая оценка показала вашу слабость».

«Вот чудак! — удивился Ранад. — Никто не спорит со мной. Прошло уже десять лет. Разве теперь я что-то могу изменить?»

«Вы можете хотя бы извиниться», — подсказал я.

Рядом с Ранадом сидело не меньше двенадцати профессоров. Ранад стал для них ходячей святыней, вокруг него сбивались в стаи местные эрудиты. Все они были потрясены моими словами.

«Не обращайте внимание на этих болванов, — посоветовал я. — Именно из-за них вы отняли у меня один балл».

Профессор Ранад поднял на меня глаза и сказал: «Простите меня. Я публично признаю свою ошибку. Вы действительно заслужили сто баллов».

«Вот теперь я вас прощаю», — заключил я.

Как-то раз я читал лекцию в университете Аллахабада. Ранад ни разу не приходил слушать докладчиков, но когда я вошел в зал, то сразу же увидел, что он сидит в первом ряду. Зрители удивлялись тому, что профессор Ранад пожаловал на лекцию. Я обрушился на образовательную систему и на поддерживающих ее профессоров.

Ранад внимательно слушал меня. Когда я покинул сцену, он подошел ко мне и сказал: «Молодец, сынок». Ему было тогда почти девяносто лет. «Ты прав, — горячо поддержал он меня. — Нам не хватило мужества для борьбы. Все мы знаем, что наша образовательная система порождает лишь мелких служащих, секретарей, почтовых работников и станционных смотрителей. Я полностью согласен с тобой».

Знаменитый индийский философ доктор Ранад был самым уважаемым и образованным ученым-логиком. Он был профессором философии университета Аллахабада. В те времена кафедра философии аллахабадского университета стала лучшей среди всех индийских университетов, а в Индии почти тысяча университетов.

Я увиделся с Ранадом за несколько дней до его смерти. Он стал совсем дряхлым, но люди по-прежнему приезжали к нему со всех уголков Индии. Да что там Индии! К нему ехали со всего мира. Люди хотели получить у него ответы на свои вопросы.

Я сидел рядом с профессором Ранадом. «О чем ты хочешь спросить меня?» — поинтересовался он.

«Не знаю», — пожал я плечами.

«Тогда зачем ты приехал ко мне?» — удивился он.

«Просто посмотреть на вас и на людей, которые с утра до вечера топчутся в вашей приемной», — ответил я.

В течение шести часов я наблюдал за тем, как он работает. Ему задавали абстрактные вопросы. Например люди спрашивали: «Есть ли Бог? Есть ли душа? Есть ли жизнь после смерти?» А Ранад отвечал.

Спустя шесть часов я сказал ему: «Вы стар, а я еще слишком молод. Возможно, я стану говорить не очень деликатно, но мы можем больше никогда не встретиться. Простите меня, если мои слова покоробят вас. Вы зря растратили свою жизнь. И за эти шесть часов я понял, на что именно вы выбросили свою жизнь. Я не услышал ни одного вопроса и ни одного ответа о самой жизни. Люди приезжают к вам издалека, и вы прожили долгую жизнь, но мне кажется... Не думайте, что я проявляю к вам неуважение. Я откровенничаю с вами как раз из-за того, что очень уважаю вас. Вам осталось не так уж долго жить, хотя бы в оставшуюся часть жизни займитесь чем-нибудь настоящим».

Он был потрясен, потому что прежде никто не говорил ему ничего подобного. Но он был честным человеком и сказал: «Я стар, а ты еще молод, и все же ты прав».

Главный вопрос заключается не в том, есть ли жизнь после смерти, а в том, по-настоящему ли вы живы до смерти.

Путешествия по Индии

Я объездил всю Индию. За десять или пятнадцать лет жизни я объездил столько мест, сколько другие люди не объездили за две-три жизни. Я общался с таким количеством людей за десять или пятнадцать лет жизни, сколько встречается вам за десять или пятнадцать жизней. С утра до ночи я колесил по всей Индии.

Я ни на минуту не мог остаться в одиночестве. Мне приходилось то и дело возвращаться домой, в Джабалпур и запираться в своей комнате. Джабалпуру со мной не повезло. Я ездил по всей Индии и повсюду встречался с людьми, но только не в Джабалпуре. Этот город стал моей горной пещерой. Когда я приезжал в Бомбей,

Дели или Пуну, люди спрашивали меня, зачем я без особой надобности постоянно возвращаюсь в Джабалпур. Я проводил где-нибудь двенадцать или пятнадцать дней, а потом на три-четыре дня возвращался в Джабалпур. Затем я снова куда-нибудь ехал. Прямой нужды в поездках в Джабалпур у меня не было. Я мог бы из Пуны отправиться в Бомбей, из Бомбея в Дели, из Дели в Амритсар, из Амритсара в Шринагар. С какой стати мне сначала ехать в Джабалпур, а потом, через несколько дней, еще куда-нибудь?

Джабалпур был моей горной пещерой. Там я жил в полном одиночестве. А когда я не смог оставаться один даже в этом городе, мне пришлось уехать.

Путешествуя по Индии, я часто передвигался на поезде, на самолете, в машине. А отдыхал я только в поезде. Как только я выходил из поезда, мне уже не было покоя, так как каждый день у меня было пять-шесть встреч в колледжах, университетах, с друзьями, журналистами, меня приглашали на пресс-конференции. И я уже не мог отдыхать. Оставалось отдыхать лишь в поезде. После двадцати лет постоянных разъездов я уже не мог уснуть без шума поезда, звона станционных смотрителей, крика лоточников. Представляете? Я даже записал весь этот шум на магнитофон и слушал его дома. Тогда мне удавалось крепко выспаться. Как только я засыпал, магнитофон тотчас же убирали. Иначе меня мучила бессонница, ведь двадцать лет — немалый срок, и я привык слушать грохот колес.