Мгновение – вечность - [62]

— Самолет конструктора Ильюшина является лучшим штурмовиком среди всех штурмовиков мира как по вооружению, так и по защите уязвимых мест…

Два дня назад Михаил Николаевич приковылял с задания на исхлестанной машине, многие, в том числе истребители, видели, как он, покачиваясь, щупая «дутиком» землю, садился, а потом и самого, выпотрошенного, будто сквозь строй прошедшего летчика; жадно затягиваясь дымком, он вялым жестом влажной, натруженной ладони отсылал от себя всех любопытствующих к «ИЛу», герою дня, к его как будто заговоренным уязвимым местам – рассказывать, давать объяснения летчику было невмоготу…

За полтора суток Михаил Николаевич, что называется, оклемался: отоспался, подготовил доклад и даже постригся, доверившись смелым портновским ножницам, отчего его волосы воинственно топорщились…

Воодушевленный созывом конференции, возможностью высказать соображения, такие важные сегодня и для него, и для всех, Михаил Николаевич счел уместным обрисовать, каковы же, по его представлениям, первейшие качества настоящего летчика-штурмовика.

— Этот человек, — веско суммировал он, — должен быть физически сильным, волевым, бесстрашным, мастерски владеющим самолетом на малой высоте…

Сходство между собирательной фигурой и личностью самого майора не только угадывалось, но и признавалось. Свой для штурмовиков, он располагал к себе и истребителей.

Чувствуя крепнущий контакт с аудиторией, Егошин сформулировал свой первый вывод:

— Главная причина срыва взаимодействия между истребителями и штурмовиками – плохая связь… Еще бы не она! Все согласны: так.

А в полках ответственные за службу связи лица подчас используются не по назначению и занимаются черт-те чем, от разведения хлорки до регулирования тросов… Где же выход?

— Базировать истребителей и штурмовиков вместе, на одном аэродроме! Что, к сожалению, — тут же признал докладчик, — не всегда возможно: создается скученность. Немцам при их господстве в воздухе такая скученность только на руку. Кроме того, велики трудности размещения, особенно летного состава. Жилья, элементарных условий для отдыха нет, пищеблок буксует… Практически штурмовики и истребители базируются пока что порознь и встречаются в воздухе, чтобы следовать на задание, двумя способами. Вариант первый, наилучший: «ИЛ-вторые» в назначенный час строем приходят на аэродром истребителей. «ЯКи» взлетают, как условлено (вот оно, труднейшее место доклада. Нет полка истребителей, стоявшего в Гумраке, сгинул без следа, и мог бы Егошин напомнить, какой ценой оплачена беспечность истребителей… Но – удержался: дружбу помни, а зло забывай, зла за зло не воздавай). Второй вариант: когда мы уже издали вместо клубов пыли видим мертвую пустыню и понимаем, что истребителей прикрытия мы сегодня не получим… Кстати, и в таких случаях сигнал с земли был бы желателен. Пусть посредством полотнищ, выложенных по системе «попхем»… Да, как в гражданскую, что делать? Хрестоматийный крест на земле, означающий: «Истребителей прикрытия нет, действуйте самостоятельно…»

— Иной раз истребители открещиваются от нас и на подходе к цели! — подал реплику Раздаев.

— Совершенно верно, — подтвердил Егошин. — Приходилось получать подобный крест в воздухе и нести его, оставшись в одиночестве. Товарищи еще скажут об этом.

— Хорошо, майор, не отвлекайтесь.

— Я говорю о том, что есть в жизни.

— Это – третий вариант. Худший. — Раздаев уже пожалел о своем вмешательстве. — Его обсуждать не будем.

— Слушаюсь. Перехожу к боевым строям и порядкам, — сказал Егошин.

После удачного вступления, задевшего за живое самого Раздаева, Михаил Николаевич еще больше утвердился в мысли, что конференцию следует вести именно по третьему варианту, по жизни – только так, только правдой о том, что наболело и мешает, можно вскрыть, привести в действие самые доступные, самые реальные резервы из всех, находящихсяв их распоряжении, — резервы духа. Правда возвышает язык, правда из огня спасает…

Выражение досады сошло с лица Раздаева.

Он коротко кивнул, как бы соглашаясь и говоря, что «боевые строи и порядки» — серьезный раздел, он сам послушает его с удовольствием. Полковник даже слегка развернулся корпусом в сторону оратора.

Да, так, почти академически, «строго в рамках» озаглавил Михаил Николаевич сердцевину своего доклада – «Боевые строи и порядки».

Боевые строи и порядки, если они удачны, обеспечивают относительную безопасность, создают предпосылки для слаженных ударов по врагу, разговор о них – это, по сути, обсуждение в специальных терминах таких животрепещущих проблем, как желанное и возможное, победа и поражение, жизнь и смерть. Именно этот сокровенный смысл и лежит в основе специальных терминов и доклада, к нему привлечено внимание летчиков. Сейчас тут много путаницы и неразберихи. Война отбросила старые, мирных дней представления и понятия, выдвинула новые, после года войны все только складывается, окончательного вида не имеет, а ждать нельзя. Нет такой возможности – ждать. Будешь ждать – всему конец, утопят в Волге…

Так что в душе Федора Тарасовича, с видимым удовольствием расположившегося послушать докладчика, спокойствия не было и быть не могло. Следя за рассуждениями майора, он, как и другие летчики, не мог не задаться вопросом: а сам ты что исповедуешь? Ты на что сегодня способен, полковник Раздаев?