Мгновение истины. В августе четырнадцатого - [18]

– Я постараюсь пригласить ее к нам после выпускного бала, – обрадовалась Лиза.

– Хорошо! Я с нетерпением буду ждать этой встречи…

– Я тоже, – возбужденно воскликнул Аристарх.

– Но тебе не придется ждать так долго, – загадочно промолвила Лиза, многозначительно взглянув на брата, – через неделю в Смольном состоится весенний бал, на который будут приглашены кавалеры – родственники курсисток. Так что я приглашаю тебя. С собою ты можешь пригласить кого-то из своих лучших друзей.

2

Сразу же после обеда юнкера, назначенные командиром эскадрона полковником Соколовским на бал, быстро облачились в отутюженные училищными лакеями мундиры, начищенные до зеркального блеска сапоги и в ожидании команды бесцельно слонялись по спальному помещению.

– Господа юнкера, «ваньки» поданы, – громко объявил дежурный офицер. – Желаю хорошенько повеселиться!

Надевая на ходу шинели, юнкера шумной толпой устремились к проходной, где их уже ждали заблаговременно созванные услужливым швейцаром лихачи. Где по трое, а где и по четверо запрыгнув в коляски, они, пообещав извозчикам по полтиннику сверх тарифа за скорость, громко выражая свои восторженные чувства, устремились к сказочному женскому царству под названием Смольный институт.

Коляска, в которую успел вскочить Аристарх, обгоняя остальные, уже начала настигать впереди идущий довольно богатый генеральский экипаж с гербами на дверцах.

– Эй, милейший, – тронул за плечо извозчика Аристарх, – не гони так быстро!

– А что, господа юнкера, небось разбиться боитесь? – обернулся словоохотливый «ванька».

– Ничего мы не боимся! – ответил юнкер Казакевич. – Просто существует субординация, согласно которой мы не имеем права обгонять экипаж старшего по званию, – объяснил он. Возница пожал плечами и услужливо придержал свою излишне резвую кобылу.

У входа в здание Смольного института благородных девиц всех прибывающих на бал встречал седовласый швейцар в парадной белоснежной ливрее. Он проверил у юнкеров пригласительные билеты и, окинув их пристальным взглядом, строго сказал:

– Подождите в сторонке, господа юнкера. Сначала пройдут господа офицеры, и только затем я пропущу вас!

Строгий швейцар, как и обещал, пропустил николаевцев в последнюю очередь, к самому открытию бала. Аристарх с товарищами, сдав шинели в гардеробную, только-только привели себя в порядок, когда в коридоре, ведущем в зал, показалась процессия, во главе которой шла директриса. За ней шествовали почетные гости – опекуны и попечители при лентах, орденах и звездах.

– Nous avons l’honneur de vous saluer![6] – дружно приседая классами, восклицали хором институтки, стоящие по обе стороны широкого коридора.

За начальством шли кавалеры: молодые офицеры и ученики лучших военных и гражданских учебных заведений столицы, прибывшие в Смольный по «наряду», в среду которых затесались и припоздавшие юнкера.

Под звуки марша институтки в белоснежных нарядах вошли в просторный, богато убранный зал и предводительствуемые танцмейстером, высоким, стройным и грациозным стариком с тщательно расчесанными бакенбардами, прошлись полонезом.

Директриса шла впереди, сияя радостной улыбкой, в обществе инспектора – маленького, толстенького человечка с лентой и звездой.

Мадам начальница вместе со своим кавалером заняли подобающие их рангу места среди попечителей и гостей.

Проходя мимо начальства, институтки останавливались парами, отвешивали низкий, почтительный поклон и лишь потом занимали предназначенные им места, расположенные по периметру зала.

Вскоре полонез сменился нежными, замирающими звуками ласкающего вальса. Кавалеры торопливо натягивали перчатки и спешили пригласить «дам» – из числа старших институток. Минута-другая – и десятки пар грациозно закружили в вальсе.

Вскоре все – институтки в белоснежных платьях, высокопоставленные чиновники с орденскими лентами, офицеры, пажи и юнкера – перемешались в одну огромную вальсирующую, праздную массу, которая уверенно и неотвратимо охватывала собой все вокруг.

Аристарх, ослепленный ярким светом многочисленных люстр, растерянно озирался по сторонам, горя желанием поскорее увидеть Лизу и, конечно же, ее удивительную и неповторимую подругу – Лару. Пристроившись подальше от вальсирующих, у колонны, он, стремясь унять волнение, в такт очередного исполняемого оркестром вальса, напевал про себя:

Этот юнкерский бал…

Он звенел и сверкал,

Он искрился, как брызги шампанского,

Этот танец полет,

Нас с собою зовет,

В бесконечную юность зовет, —

отбивая при этом такт носком сапога.

– Вот он где спрятался от нас! – донесся до Аристарха радостный голос сестры, стремительно выплывающей из-за колонны под руку со своей неразлучной подругой.

Аристарх, вытянувшись в струнку, сделал почтительный кивок головой и лихо щелкнул каблуками.

Девушки в ответ грациозно присели в глубоком реверансе.

После этого церемонного раскланивания юнкер поочередно коснулся губами нежных ручек сестры и ее раскрасневшейся подруги.

В это время зазвучали волнующие звуки вальса Штрауса «Сказки венского леса». К Лизе тут же подскочили юнкер Михайловского артиллерийского училища и паж, чтобы пригласить ее на танец. Артиллерист лишь на мгновение опередил пажа и, получив согласие Лизы на танец, закружил с ней в вальсе. Видя, что растерявшийся было паж перевел свой взгляд на Лару, Аристарх, переборов смущение, поспешно выпалил: