Мгновение истины. В августе четырнадцатого - [13]

«…Приняв в прошедшую пятницу сообщение о том, что необходимо немедленно выехать в Вену, и, по всей видимости, предупреждение о том, что нужно действовать с предельной осторожностью, полковник Редль в тот же день получил, по его собственной просьбе, разрешение на кратковременный отпуск для улаживания личных дел. Разрешение отдал генерал Гизль – командующий 8-м армейским корпусом. Затем он выехал на машине из Праги в Вену. Около шести вечера Редль вошел в здание почтамта и, подойдя к окошку, протянул почтовой служащей лист бумаги, на котором было написано: «Никон Ницетас».

В соответствии с полученной инструкцией женщина постаралась привлечь к этому внимание окружающих:

– Никон Ницетас? – переспросила она громко.

Незнакомец ничего в ответ не сказал, явно не желая продолжать диалог. Ей оставалось приступить к поиску требуемой корреспонденции на соответствующих полочках «до востребования». Она занималась этим по возможности долго, но в конце концов протянула получателю найденные письма. Клиент расписался на формуляре о получении и покинул почтамт. К нашему стыду, в это время оставленные для наблюдения агенты где-то расслаблялись. В целях конспирации Ронге при инструктаже не указал, что они должны вести слежку именно за полковником Редлем, которого они хорошо знали в лицо…»

«Прибыть перед закрытием почтамта! До этого мог додуматься только профессионал экстра-класса», – удовлетворенно подумал Николаи и продолжил чтение.

«…Приблизительно час спустя или более того так и не нашедшие след получателя писем сыщики по команде майора Ронге выехали на такси в отель «Кломзер». И тут им безмерно повезло. В ходе разговора с таксистом выяснилось, что он подвозил солидного господина, который обронил кожаный футляр от перочинного ножичка. Когда агенты стали выяснять, откуда ехал этот господин, выяснилось, что от почтамта и что он довез его до кафе «Кайзерхоф». По прибытии в гостиницу «Кломзер» преследователи начали опрос обслуживающего персонала. Первым делом они поинтересовались, кто за последний час приехал в отель. Портье, глянув на ячейки с ключами, ответил, что за указанное время в отель проследовали человек двадцать пять. Потом они показали потерянный футляр и поинтересовались, не спрашивал ли кто-нибудь из постояльцев о нем. Портье ответил отрицательно. Увидев, что по мраморной лестнице спускается высокий модно одетый господин в мягкой шляпе, наполовину скрывающей лицо, один из сыщиков на всякий случай обратился к служащему отеля с просьбой:

– Спросите, не его ли это футляр.

Подойдя к полковнику Редлю, явно собравшемуся на вечернюю прогулку, портье вежливо спросил его, не терял ли он футляр от перочинного ножичка. Полковник уверенно заявил, что футляр принадлежит ему, поблагодарил швейцара и, положив находку в карман, вышел из отеля.

Сыщики, сразу узнав в высоком шикарно одетом господине полковника Редля, неуверенно последовали за ним. Опытный разведчик сразу заметил это, и, чтобы окончательно убедиться в том, что после опознания им своего футляра за ним установлено наблюдение, он порвал какую-то бумагу, оказавшуюся в кармане и веерообразным движением руки разбросал клочки по тротуару. Сыщики кинулись собирать клочки бумаги, думая, что это какие-то важные документы, а Редль в это время поймал такси и умчался в неизвестном направлении. Зная о предпочтениях Редля, Ронге направил агентов в места, которые он мог непременно посетить. Только через несколько часов они обнаружили его у дома, где проживал Беран. Не застав помощника дома, Редль направился в «Кломзер». Где он еще был, с кем встречался в этот вечер, нам неизвестно. Возвратившись под наблюдением сыщиков в отель, полковник сразу же направился в свои апартаменты.

В это время Ронге, которому доставили бумажки, разорванные Редлем на улице, потратил немало времени на их разборку, но это оказался лишь какой-то никому не нужный денежный счет.

Прекрасно понимая, что у нас на руках нет никаких доказательств вины полковника Редля, мы с Ронге решили доложить обо всем начальнику Генштаба, генералу Конраду фон Хётцендорфу, который в это время обычно ужинал в «Гранд-отеле». Узнав о предательстве полковника Редля, генерал был крайне потрясен, начал метать громы и молнии. Но вскоре, немного успокоившись, сказал:

– Мы должны узнать всю меру его падения и избавить вооруженные силы от этого потрясения! Предатель должен быть арестован, он не имеет права жить! Если нет причин против этого, то предатель должен предстать перед небесным судьей!

– Но господин генерал, – возразил я, – у нас нет никаких реальных доказательств его вины, которые мы могли бы предъявить начальнику полиции или прокурору для получения санкции на арест! Ничего, кроме показаний его помощника Берана, у нас нет.

– Тогда мы должны от него самого услышать, насколько далеко зашло его предательство, – воскликнул генерал, – потом он должен умереть… Причину его смерти не должен знать никто. Полковник Урбанский, возьмите еще троих офицеров – Ронге, Хофера и Венцеля Форличека. Все должно быть закончено еще сегодня ночью. Во времена моей молодости, если какой-нибудь офицер уличался в заведомо неблаговидном поступке, то его коллеги клали у изголовья его кровати записку с разоблачением и заряженный револьвер, после чего все однозначно решалось во имя чести и справедливости! – Эти слова прозвучали для нас как руководство к действию…