Мезозой - [9]

Не дожидаясь, чья в итоге возьмет, Кирилл спокойно приблизился и, прицелившись, не слишком сильно шлепнул друга громилы по уху основанием ладони. Тот скатился с Юры, а Юра, в свою очередь, завершать бой и не планировал. Он уже почти успел сам насесть сверху, что для щуплого означало верную погибель, когда Кирилл с усилием оторвал его от жертвы. Все было кончено.

Наконец, Кирилл сумел окинуть поле боя спокойным взглядом. Основной заводила так и лежал, не двигаясь, а осаженный тычком подпевала сидел рядом, все еще зажимая опухающий нос и другой рукой похлопывая здоровяка по щекам. Оставшиеся вдвоем подруги поляков тоже, наконец, бросились на помощь бессознательному другу. Одна даже приложила к уху изящный телефончик, и не требовалось ума, чтобы понять, куда она звонит. Сама ведь и устроила тут ристалище, курва! Вот ведь люди…

Звонил, кстати, и охранник, но Кирилл этого не видел — ему хватило девицы. Он подбежал к Сене, неуверенно стоящему после пропущенной подачи, и решительно потащил его прочь, еще не совсем понимая куда.

Пришлось оттолкнуть попытавшихся присоединиться Настю и Василия, не до них сейчас. Егор, скользкий поганец, уже куда-то смысля, а Юра с виноватым видом стоял и пыхтел, глядя, как жена Алла поглаживает его по слегка потрепанной голове и одновременно поливает виртуозными ругательствами. Сегодня их ждут незабываемые постельные приключения, если, конечно, легавые не заметут. Но не должны, они ж, как никак, тоже родители.

— Сеня, соберись! — прорычал Кирилл и дал другу легкий подзатыльник. — Делаем отсюда ноги, по-быстрому. Сейчас приедут по нашу душу — прилипнем всерьез и надолго. Там пить нельзя, Сеня, совсем. От слова «вообще»!

Последнее внушение возымело неожиданный эффект. Все еще контуженный Арсентий вдруг весь встрепенулся и дал невероятного стрекача, да так, что Кирилл еле поспевал за длинноногим приятелем. Клуб быстро отдалялся вместе с жертвами, друзьями Сени и толпой зевак, и только Дездемона грустно смотрела друзьям вслед глазами-лампочками, будто понимая, что жизнь их уже никогда не станет прежней.

7

Они бежали не меньше получаса, в самые тяжелые моменты переходя на быстрый шаг, но, едва завидев вдали мерцающие голубым огоньки или услышав сирену, сворачивали в ближайший темный переулок и с новыми силами продолжали свой бросок, корректируя маршрут на ходу.

Им здорово повезло, что Юго-Западный район оказался таким большим и несуразным, с кучей маленьких улочек и неожиданных поворотов, ведущих в не менее неожиданные места. Темные, почти не освещенные улицы пустовали — вся молодежь отмечала вечер пятницы в той же Дездемоне или другом ночном клубе, а старшее поколение восседало на диванах перед ультратонкими смартвизорами, поглощенная перипетиями реалити-шоу и дебильных сериалов.

Наконец, друзья присели на подъездное крыльцо возле дома с погасшими окнами. Здесь было тихо и имелось несколько путей для возможного отступления. Перерыв в любом случае назревал, пять минут не повредят — полиция здесь вряд ли объявится так скоро, да и сирены нигде не слышно.

— Какого же художника этот хрен забыл в Дездемоне? — запыхавшийся Арсентий задал этот вопрос в три подхода — не хватало дыхания. — Черт дери, это ж какой залет, Кирыч. Спасибо, брат, но теперь тебе крышка.

— Тебе тоже, — Кирилл не мог понять, почему его голос звучит так спокойно, даже отстраненно, словно он говорил о ком-то чужом, но не о себе и не об Арсентии. — Тут особо разбираться не будут, оба пойдем отдыхать. На полгода, в лучшем случае, за тяжкие телесные.

— А Юра?

— А что Юра? — Кирилл пожал плечами. — Мне он никто и, значит, плевать. Но поступил Юра по-людски. Если и получит от ментов, то разве что штраф и условку, он же молодой папаша, как-никак. А еще он как обидчик и не проходит, досталось ему, а не он кого-то побил, хоть сам драку затеял — видеонаблюдение подтвердит. Оно еще подтвердит и то, что на пшека я сам накинулся. Тебе бы, кстати, тоже сошло с рук, но та баба — а ты будь уверен — теперь тебя в насильники запишет. Как раз в зале камеры-то и бесполезны, с этим гребаным стробоскопом при желании углядеть можно что угодно, хоть третье пришествие.

— Как бы тебя в убийцы не записали, — горько, чуть не плача проканючил Сеня. — Тот тип ведь того, отъехал.

— Если помер — тогда все, — кивнул Кирилл, и внутри начало расползаться странное холодное чувство — надо же, он теперь, похоже, убийца. — Я еще и боксом занимаюсь, десятки выступлений на счету. Пожизненное. А там сгноят, и года не просижу.

— Кипучий случай, — Сеня обхватил голову руками, запустил пальцы под растрепанные патлы. — Какой же я мудак, Кирыч. Я ж нам жизни поломал, идиот такой.

— Слушай, заткнись, — Кирилл поморщился и несильно ткнул друга кулаком в плечо. — Считай, что заплатили цену за дружбу. Иначе тебя бы сейчас увозили в застегнутом мешке или, в лучшем случае, с пузырящимися слюнями и пустым взглядом, а того гада пожурили бы. Итог — тебя убил асфальт или бордюр, на который ты неосторожно налетел головой, поскользнувшись. Не знаешь, что ли, как это у них делается?

— Знаю, — пробурчал Сеня. — Суки, как же я их, оказывается, на самом деле ненавижу… Что делать-то будем?