Мезонин поэта - [32]

Таким увидели Мелихово накануне первой мировой войны поэт И. Белоусов и литературовед Ю. Соболев. Управлял тогда имением местный крестьянин Прокофий Симанов, тот, что был при Чехове здешним старостой и близким доверенным лицом во всех хозяйственных и общественных начинаниях писателя, а впоследствии — ревностным хранителем его памяти. Он и показывал прибывшим «чеховские владения». Их очерк, напечатанный в 1918 году в книжке «По родным местам», — первое описание Мелихова, появившееся после Октябрьской революции.

Скромное имение это в Серпуховском уезде Антон Павлович купил по объявлению в газете, не глядя, зимой 1892 года, вернувшись из своей героической поездки на Сахалин. После всего увиденного в путешествии им овладела жажда перемены обстановки. «Если я врач, мне нужны больные и больница; если я литератор, то мне нужно жить среди народа, а не на Малой Дмитровке с мангустом».

Из семи мелиховских лет две осени были отданы самоотверженной борьбе с холерой. Пять холерных бараков и два медицинских пункта организовал доктор Чехов на своем участке. В каждом медицинском пункте — в Крюкове (там теперь открыт филиал музея) и в Угрюмове — принимал больных дважды в неделю. Дома, в Мелихове, — ежедневно, с 5 до 9 часов утра. Более тысячи больных за два месяца!

Едва отступила холера, занялся устройством сельских школ (в двух сохранившихся — в самом Мелихове и в Новоселках — также филиалы музея). С этого времени учитель делается непременным действующим лицом многих чеховских рассказов. Жалоба задавленного нуждой талежского учителя прозвучит в «Чайке». По своей инициативе, на свои деньги писатель строит в Талеже школу, описывая все тяготы строительства в повести «Моя жизнь». При этом он избегал упоминать, что за строительство Талежской школы был награжден орденом Станислава III степени. Новоселковскую школу Чехов строил в период обострения туберкулезного процесса, когда жизнь его буквально висела на волоске. А он еще шутил, что для содержания семьи ему достаточно трети гонораров, все же остальное требуется для оправдания «литературных привычек», в число которых Антон Павлович, помимо школ, включал и прокладку дороги от станции Лопасня, и открытие на станции почтового отделения, и возведение колокольни, пожарного сарая, и постоянную помощь крестьянам.

Молчаливыми свидетелями подлинных его литературных привычек были лишь неразлучный письменный стол и стены рабочего кабинета, где в эти годы создавался цикл шедевров на крестьянские темы: «Мужики», «Новая дача», «По делам службы», «В овраге». Брат писателя, М. П. Чехов, указывал, что на каждой их странице «сквозят мелиховские картины и персонажи». А «Дядя Ваня», «Палата № 6», «Остров Сахалин»!.. Все они тоже «мелиховские».

Устав, Антон Павлович выходил в соседнюю гостиную и, тихо прислонившись к двери, слушал, как поет под аккомпанемент кто-нибудь из гостей. Вечерами пламя керосиновых ламп освещало в маленькой гостиной матово поблескивающий бок рояля, точеный подбородок Лики Мизиновой и изможденный лоб Левитана. Пристроившись рядом с ним, Мария Павловна делала карандашом быстрые наброски собравшихся. А Павел Егорович настойчиво предлагал им отведать собственных разносолов, благо в Мелихове Чеховы впервые начали вести натуральное хозяйство, и душой его опять-таки являлся Антон Павлович, страшно гордившийся своим диковинным огородом «Юг Франции»…

Счастливый дом — так отзывались о мелиховской усадьбе те, кому довелось побывать здесь. Сюда добирались по бездорожью знаменитые столичные художники, артисты, поэты. Отсюда Чехов отправил более двух тысяч писем.

Он расстался с Мелиховым не по своей воле, но по настоянию врачей и рвался к нему из опостылевшей Ялты, с нежностью вспоминал о нем в предсмертные баденвейлеровские часы. Оттого-то, быть может, этот тихий уголок подмосковной земли олицетворяет для нас живой облик Чехова.

* * *

«Подвижники нужны, как солнце», — говорил Антон Павлович, и слова эти с полным правом можно отнести к небольшому отряду работников музея-заповедника во главе с Юрием Константиновичем Авдеевым, на протяжении десятилетий неустанно возвращающих нам чеховскую первозданность Мелихова.

…Юрий Константинович осторожно разглаживает ладонью пожелтевшие листы первых описей чеховских реликвий, которые были составлены под диктовку Симанова для комиссии по охране памятников старшим учителем мелиховской народной школы А. Грачевым. Это ему, временному хранителю вещей, вручили 28 мая 1919 года первую охранную грамоту на будущие музейные экспонаты — значительно более раннюю, чем на аналогичные вещи в Москве, Ялте, Таганроге.

Давно нет в живых первых хранителей и собирателей чеховского мемориала, но вещи пережили людей, обрели новую жизнь и обросли легендами. В 1960 году из районной больницы имени А. П. Чехова переехали в музей буфет, фарфоровый таз и стерилизатор, которые поступили в больницу из Мелихова в 1918 году. Совсем недавно при оборудовании филиала музея — «Медицинский пункт доктора Чехова» в Крюкове из той же больницы получено пять кресел, обитых кожей, и стоячая вешалка. Архивные документы подтвердили их принадлежность чеховскому дому. Пролежавшие более шестидесяти лет в архиве сопроводительные описи стали метриками, по которым хранители фондов музея заполняют теперь научные паспорта, превращающие эти непритязательные, казалось бы, предметы домашнего обихода в бесценные экспонаты. Жизнь им предстоит долгая…