Межпланетные истории - [101]

Я, конечно, разозлился, но решил этого не показывать. Я пробирался вдоль озера, складывая сочные листья в корзину, пока не дошел до дальнего конца долины и не натолкнулся на Коретти, прежде чем он смог спрятаться в поющих кустарниках.

– Повезло? – улыбнулся он мне.

– Больше, чем вам, – ответил я, заглядывая в его пустую корзину.

– А мне совсем не везет. Я подумал – может, в соседней долине за тем ущельем мы найдем что-нибудь.

– Я свою долю уже собрал, – огрызнулся я.

Мне показалось, что в его черных глазах промелькнуло удивление.

– Так вы не идете дальше? – спросил он резко. – Вы возвращаетесь?

– Угадали, – с вызовом произнес я. – Моя корзина полна, и я возвращаюсь.

На полпути к «Миносу» я обернулся и увидел, что он стоит на склоне рядом с тропой.

Наконец Солнце зашло, начались золотые юпитерианские сумерки.

Я вышел полюбоваться на пики гор на фоне черного неба, на громадный шар Юпитера и сверкающую жемчужину Ганимеда. Однако не я один наслаждался этим зрелищем. Вдали на склоне я вдруг увидел золотой огонек – волосы Клер. Девушка стояла рядом с Коретти и смотрела в небо. Вдруг он повернулся и заключил ее в объятия, она положила руки ему на грудь, но не сопротивлялась и не протестовала. Конечно, это было совершенно не мое дело, но… если до того Коретти мне просто не нравился, теперь я его ненавидел, потому что снова почувствовал себя одиноким.

* * *

На следующий день начались настоящие неприятности. Хэншоу одобрил новое меню и снова послал меня за добычей. На этот раз моей напарницей оказалась Клер.

Я вспомнил, что однажды мы попробовали бурые грибовидные комки, которые росли в тени поющих кустов; некоторым людям из команды Гандерсона они понравились. Я решил посоветоваться с Клер – может, в кулинарии она разбирается лучше, чем в вождении ракет.

– Не уверен, что местные грибы понравятся всем, но можно попробовать, – закончил я. – Насколько я помню, вкусом они напоминают трюфели со слабым привкусом мяты. Мы их пробовали и сырыми, и вареными, вареные оказались вкуснее.

– Я люблю трюфели, – согласилась девушка. – Они…

Выстрел! Ошибки быть не могло: резкий треск тридцать восьмого калибра, хотя в разреженной атмосфере он прозвучал непривычно.

Потом раздалась целая очередь – расстреляли всю обойму!

– Держитесь за меня! – рявкнул я, когда мы побежали к «Миносу».

Предостережение было не лишним: Клер не привыкла бегать по маленькой планете с низкой тяжестью. При первом же шаге она поднялась в воздух на десяток футов, я поспешно схватил ее за руку.

Когда мы увидели корабль, я резко затормозил, не веря своим глазам. В шлюзе лежал человек. Это был Хэншоу, я еле узнал его, и не мудрено – полчерепа было снесено пулей.

Послышался шум шагов, голоса, еще один выстрел. Из открытого люка выкатился Коретти. Он, шатаясь, отступил на шаг назад, потом упал набок, кровь струилась из-за ворота его скафандра. А на прогалине, держа в правой руке дымящийся автомат, а в левой – заряженный пистолет, стоял Гогрол!

У меня не было оружия: зачем ходить вооруженным на Европе? К сожалению, Гогрол сразу заметил меня. Я увидел, как его рука сжала автомат.

– Ну вот, – произнес он с угрозой в голосе. – Я вынужден был это сделать. Они сошли с ума. От разреженной атмосферы. Их обоих поразило одновременно, и они совсем помешались. Это была самозащита.

Я, разумеется, ему не поверил. Но не мог же я с ним спорить. Так что я вообще ничего не сказал. Подошла Клер. «Стефан!» – прошептала она и, повернувшись к Горголу, воскликнула:

– Так вы это сделали! Я так и знала, что они вас подозревают. Но вы никогда не скроетесь отсюда со своим… вы…

Гогрол поднял автомат. Я шагнул и встал между ним и Клер. Мгновение смерть смотрела прямо на нас, потом Гогрол отшатнулся.

– Еще немного, – пробормотал он. – Если Коретти умрет…

Он вернулся к люку и вытащил шлем – воздушный шлем, который, как мы считали, может пригодиться, если нам когда-нибудь понадобится пересечь горы над долиной.

Затем Гогрол, не отводя от нас дула автомата, приказал:

– Назад!

Мы отступили. Под угрозой его оружия мы шли вдоль узкой долины к восточному склону, откуда под углом уходило ущелье к долине Гандерсона. И дальше вверх по склону, по тропе, местами такой узкой, что, раскинув руки, я смог бы коснуться обеих стен. Воздух был таким разреженным, что трудно было дышать.

Наконец внизу мы увидели долину Гандерсона, я тотчас узнал ее. Далеко впереди находился тот склон, где некогда покоилась «Гера», а внизу лежало солончаковое озеро в форме сердца.

Гогрол нацепил шлем и погнал нас дальше, в долину. Когда он проходил через устье ущелья – узкое горло между огромными вертикальными стенами, он на мгновение наклонился, а когда выпрямился снова, мне почудился какой-то легкий звук, напоминающий клокотание чайника.

Теперь мы пробирались среди скал, спускаясь к центральному озеру. Здесь Гогрол неожиданно остановился.

– Если последуете за мной, – предупредил он с холодной яростью, – буду стрелять!

И пошел – не по тропе, а наверх, к горной гряде. Разумеется, Гогрол мог пройти по этим лишенным воздуха вершинам, неся с собой воздух в шлеме, как пузыристые птицы.