Межконтинентальный узел - [6]

- Пессимист ты, Митяй, - вздохнул Славин.

- Если бы... Пессимисту - хорошо, у него заранее на все ответ: "Э, что бы ни делали, ничего не выйдет..." А я верю, что выйдет, понимаешь? Верю... Но сердце рвет из-за тех глупостей, которые творят люди, рвущие на груди рубаху: "Я - патриот; поднатужимся, наляжем!" А может, и не глупость это, а саботаж? Не знаю... Ты когда-нибудь ходил по районам наших новостроек после одиннадцати вечера?

- Нет.

- Походи. У Главмосстроя с филенкой туго, двери тоненькие, все слышно... Ты обрати внимание на то, какую музыку в квартирах играют... Джаз Виллиса Канновера... "Голос Америки" именно в одиннадцать начинает его крутить, как раз когда наше телевидение норовит всех без исключения трудящихся - как в детском саду - уложить в кроватки... Итак, ящик выключен!.. По радио передают классическую музыку; дансингов в городах нет; клубы уже закрыты в ресторан не водку жрать, а потанцевать под хороший оркестр и кофе попить - нельзя, в десять кончают пускать... А "Голос" именно в это время дает пять минут джаза и минуту информации, да еще какой... Есть люди-совы, Виталя, а есть петухи. Одни поздно ложатся, другие рано, а мы всех под один гребень... Посчитали б, сколько в Москве рабочих со скользящим графиком, кто домой со смены приходит в восемь вечера, а завтра ему на завод только к часу... Ну не хочет он спать! Не хочет! Молодой он! Ему двигаться надо, веселиться, не все ж книге прилежны, увы... Нет, никто эту проблему - с точки зрения социологии - не изучает... Да разве одну эту? Возьми другое: ты занят, и я занят... А надо купить билет на самолет... Значит - с нашими-то очередями, - день потерян. А если организовать службу посредников? Как это сделано во всем мире?! Нет, трать государственное время, только б тот, кто облегчит тебе жизнь, а государству сэкономит миллионы рабочих часов, не заработал лишнюю десятку - "стяжатель"! Эхе-хе-хе! Читал, как обрушились на молодежь за то, что она иностранные майки носит с чужими флагами и мордашками французских кинозвезд? Нет, чтобы травить наших текстильщиков за то, что своих звезд экрана не пропагандируют, свой флаг на майках и своего Гагарина не рисуем, - так нет же, опять-таки воюют со следствием, а не с причиной... Только придурок не купит свое, если оно лучше иностранного...

Славин потянулся с хрустом:

- Что сейчас пишешь?

- Я - накануне, Виталя, только поэтому сейчас с тобой и сижу... Когда начну - уйду в подполье. Я и машинка, нет ничего прекраснее, ей-богу...

Славин посмотрел на часы:

- Не опоздаешь?

- Нет.

- Будешь писать только из Женевы?

- Хочу поездить.

- Но главная цель командировки - переговоры о вооружениях?

- Да, - ответил Степанов. - Так записано в решении...

- Я тебя отвезу в Шереметьево.

- Спасибо... Ирину поцелуй, когда прилетит... Кто-то из французов очень верно сказал: "Каждое расставание - это немножечко смерть..." Сладость свободного сочинительства-I

Закончив изучение архивов, документов Библиотеки конгресса и материалов, опубликованных в "Ньюсуик" и "Форин афферз" о скандальной схватке ракетостроительного концерна Сэма Пима авиационной корпорацией Джозефа Летерса, режиссер и сценарист Юджин Кузанни работал теперь дома один. Сын переехал к подруге. По ночам, когда Голливуд засыпал и лишь стрельчатая листва громадных пальм, устремленных в провальную жуть черно-атласного неба, шелестела, словно тоненькие металлические стружки, которые сбрасывали с бомбардировщиков ВВС США во Вьетнаме, чтобы вызвать помехи на радарах противовоздушной обороны.

"Хороший образ, - подумал Кузанни, - можно использовать в монтаже; спокойствие ночного Голливуда, одиночество, становящееся привычным, металлический шелест пальмовых стрел в темноте; встык - такой же звук над Вьетнамом; пейзажи даются на такой же, как здесь, тишине, а потом экран должен взорваться от свистящего рева турбин сверхзвукового бомбардировщика, а после ландшафт исчезнет, поднятый в небо взрывом многотонной бомбы, черной, пахнущей шлаком, безжизненной пылью; на медленном оседании сожженной земли пойдут титры фильма; когда гарь и дым развеются, я покажу иной ландшафт, наш юг, Сан-Диего, безмолвную устремленность баллистических ракет; словно корабли инопланетян, стоят они в скальной пустыне - безнадежность лунной поверхности, тишина, абсолютная, шершавая тишина, и нет уже шелеста пальм, ощущение тотальной, безнадежной в ы ж ж е н н о с т и планеты..."

Кузанни взял свой маленький, карманный диктофон - работал только с ним, знай себе наговаривай то, что я в л я е т с я перед глазами и явственно слышится в ушах, - еще раз посмотрел на фото сына; какой прекрасный был парень еще год назад, единственный друг, господи, как сложна жизнь наша, и, поднявшись из-за стола, начал неторопливо ходить по кабинету, окна которого выходили в сад; сценарий своего фильма он диктовал так, словно бы видел на экране все, о чем говорил:

- Весна восемьдесят пятою, Нью-Йорк, биржа... Тяжелый, постоянный, тревожный гул голосов; на огромном бело-красном электронном табло пульсирует экономическая жизнь страны, которая выражена в цифрах, означающих взлеты и падения акций ведущих корпораций. За этими точечными взлетами пунктов специалисты сразу же видят разорение одних, счастье других, надежду третьих.