Междуцарствие (рассказы) - [110]

Учесть внетелесность сущего, расположенную за его внешним проявлением, можно, опираясь на аналогии, на сходства, мелькающие внутри прозрачного сосуда его жизни. То ли клубок змей, вьющихся в воздухе, или полет черной птицы, на быструю секунду отрезающей голову человека от падающего сверху чего-то, что условно может быть названо светом.

И это не пустая метафорика, но мы входим в нору и пространство, расположенные за лицом Tschaad'a.

Цитата

"Ничто так не укрепляет дух в его верованиях, как строгое исполнение всех относящихся к ним обязанностей, - пишет Tschaad в Первом философическом письме. - Притом большинство обрядов христианской религии, внушенных высшим разумом, обладают настоящей животворной силой для всякого, кто умеет проникнуться заключенными в них истинами. Существует только одно исключение из этого правила, имеющего в общем безусловный характер, - именно когда человек ощущает в себе верования высшего порядка сравнительно с теми, которые исповедует масса, - верования, возносящие дух к самому источнику всякой достоверности и в то же время нисколько не противоречащие народным верованиям, а, напротив, их подкрепляющие; тогда и только тогда позволительно пренебрегать внешнею обрядностью, чтобы свободнее отдаваться более важным трудам. Но горе тому, кто иллюзии своего тщеславия или заблуждения своего ума принял бы за высшее просветление, которое будто бы освобождает его от общего закона!"

Но ведь - действительно, горе.

Вкратце

Чаадаев, Петр Яковлевич, родился 27 мая 1794 года в Москве, крестными его были действительный тайный советник и кавалер граф Федор Андреевич Остерман (бывший одно время московским генерал-губернатором и сенатором, из Остерманов) и вдовствующая княгиня Наталия Ивановна Щербатова. Вскоре братья (Михаил родился чуть раньше, 24 октября 1792 года) оказались в селе Хрипунове Ардатовского уезда Нижегородской губернии, в родовом имении их отца, умершего, когда Петру не было и года. А в марте 1797 года умерла и мать, Наталья Михайловна Чаадаева, урожденная Щербатова.

Согласно документам, наследники оказались владельцами имений во Владимирской и Нижегородских губерниях с 2718 душами обоего пола и дома в Москве. Жихарев добавляет, что имелся при том еще и денежный капитал размером примерно в миллион ассигнациями.

Детей переняла тетка, княжна Анна Михайловна Щербатова. О ней и ее отношении к сиротам говорит известный эпизод: находясь с племянниками у церкви, она услышала вопли подбегавшего слуги: "У нас несчастье!" (в доме начался пожар). "Какое ж может быть несчастье? - удивилась тетка. - Дети оба со мной и здоровы". Жихарев, впрочем, пояснил, что тетка впопыхах не разобралась, про что именно ей толкует слуга, но что это меняет?

С точки зрения последующей карьеры героя следует сказать, что фамилия братьев прослеживалась с "Бархатной книги", сообщавшей: "Чаадаевы. Выехали из Литвы. Название получили от одного из потомков выехавших и прозывавшегося Чаадай, но почему, неизвестно".

Исходя из естественного предположения, что амбиции молодых людей не в последнюю очередь определяются предками, скажем, что Иван Иванович, прапрадед Ч., был при государе в качестве дипломата, в частности - послом в Варшаве, у "Леопольда Цесаря римского", в Вене и Венеции. При его непосредственном участии был заключен "вечный" мир России с Польшей, по которому последняя навсегда отказалась от Киева.

Дед Ч., Петр Васильевич, служил в лейб-гвардии Семеновском полку и в чине капитана был послан из Петербурга в Москву с манифестом о вступлении на престол Елизаветы Петровны, а в 1743 году по ее приказу отправился в одну из российских губерний для производства ревизии о числе душ, после чего с ним случилось некое умопомешательство.

Сумасшествие его состояло в том, что он иной раз воображал себя персидским шахом. "Шаха" засунули в заведение, не помогло. Императрикс Елисавет лично присутствовала при попытках изгнать из "персидского шаха" злого духа, предпринятых по настоянию духовенства. Тот, однако, не покорился.

По версии же Екатерины II все было несколько иначе: "Сумасшествие Чаадаева заключалось в том, что он считал Господом Богом шаха Надира, иначе Тахмаса-Кулы-хана, узурпатора Персии и ее тирана". Впрочем, поморщилась она в тех же "Записках", сумасшествие Чаадаева-деда выглядело весьма сомнительным, поелику во всем, кроме Персии, П.В. отличался отменным здравомыслием. Ходили слухи, что он придуривается, желая отвлечь от себя подозрения во взяточничестве во времена ревизии.

Отец Ч., Яков Петрович, служил в том же Семеновском полку, выйдя откуда по отставке подполковником, служил советником нижегородской уголовной палаты, где, понятное дело, сталкивался со злоупотреблениями различных лиц, в особенности -управляющего коллегией экономии Петра Ивановича Прокудина. В год рождения Петра Яковлевича отец его напечатал в типографии у "Ридигера и Клаудия" комедию "Дон Педро Прокодуранте или наказанный бездельник", автором коей был выставлен Кальдерон, а перевод будто был сделан в Нижнем Новгороде. Прочтя текст, Прокудин взбеленился и попытался скупить все экземпляры комедии, в чем практически преуспел, поскольку даже сам Ч. увидел текст (благодаря М.Н.Лонгинову) лишь под конец жизни.