— Как ваше здоровье, ваша милость? — спросил граф, должно быть, чтобы заполнить молчание, царившее между нами.
— Благодарю, всё хорошо, — ответила я с прежней вежливой улыбкой.
— Прошу великодушно простить меня, баронесса, но не могу не спросить, — его сиятельство бросил на меня взгляд: — Вас угнетает, когда в вас видят дитя? Вы ведь так юны еще, что неудивительно подобное обращение.
— Вот уже полгода, господин граф, никто не видит во мне дитя, — сказала я. — И я к этому привыкла.
— И вновь вы правы, — не стал спорить Гендрик. — Фрейлина ее светлости не может быть ребенком.
— Вы совершенно правы, господин граф.
— Уж извините меня за любопытство, но мы не вхожи во дворец, однако очень хочется узнать о первых людях Камерата. Наверное, вы успели за это время познакомиться с ними, наверное, даже общались?
— Дорогой супруг! — воскликнула графиня. — Ну, что же вы пытаете ее милость? Мы даже до гостиной не дошли, а вы уже с расспросами, разве же так можно?
Взгляд графа остался испытующим, и я, скрыв усмешку, ответила, пожав плечом:
— Моим партнерами по спиллу были разные люди. Сановники, чиновники, придворные, а Его Величество научил нескольким хитростям в этой игре.
— О-о, — послышалось за моим плечом. — Сам король!
Полуобернувшись, я с улыбкой склонила голову, подтверждая свои слова.
— Государь играет в спилл? — живо заинтересовался граф.
— Терпеть его не может, но иногда играет, — сказала я и понадеялась, что вскоре от меня отстанут, и беседа пойдет о чем-то, что не касается меня и моей жизни при Дворе.
Вопросы и вправду прекратились. Мы прошли в гостиную, где, впрочем, долго не задержались. Но пока находились там, меня уже не трогали. Разговаривали матушка с графиней, граф, проявив вежливый интерес, вскоре ушел, а вернулся он с обоими сыновьями, одного из которых я узнала, второго видела впервые.
Старший сын, тот самый, который был на моем торжестве, высокий поджарый блондин, похожий на свою матушку чертами, приветливо улыбнулся и склонил голову, приветствуя меня:
— Ваша милость, приятно видеть вас в нашем доме, — сказал он.
— Доброго дня, ваша милость, — более сухо поздоровался младший граф Гендрик.
Он был ниже своего брата и шире в кости. Этот отпрыск графской четы больше походил на отца, если говорить о чертах и цвете волос — его сиятельство был шатеном. А вот круглой формой лица и широкой костью явно пошел в матушку, в то время, как старший взял от отца рост и фигуру. Глаза у обоих младших сиятельств были карими, как у родителя. Что до характера, то мне показалось, что старший и это взял от матери, а младший был несколько заносчив, и это напомнило старшего графа.
— Доброго дня, господа, — учтиво ответила я.
После произошел обмен несколькими ничего не значившими фразами, и нас пригласили в столовую. И вот тут я ощутила прилив подозрительности. Сложив одно с другим, я сделала вывод — нас ждали. Графиня быстро вышла навстречу, о желании отобедать с семейством нас даже не спросили, а сразу пригласили в столовую. Но зачем? Ответ был перед глазами — молодые люди. Я устремила на матушку задумчивый взгляд. Неужто решила показать мне потенциальных женихов? Сказал ли ей дядюшка о желании государя лично одобрять тех, кто будет просить моей руки? Хотя… может, я и поторопилась с выводами… Однако с этой минуты я решила наблюдать за происходящим.
Обед проходил в молчании, как и предписывал этикет. Поданные блюда были изысканы и вкусны, но мне не лез кусок в горло. На меня поглядывали все, кто находился за столом, пожалуй, кроме младшего Гендрика, бывшего старше меня всего на два года. Он смотрел в свою тарелку, и меня это устраивало. Но все остальные, включая мою матушку, словно считали своим долгом непременно обратить на меня взор. Старший граф Гендрик поглядывал с изучающим интересом, его супруга кидала короткие любопытные взгляды, моя матушка округляла глаза, возмущенная тем, что я ковыряю в тарелке и почти не отправляю ее содержимое в рот. А наследник графа… Он не изучал меня, но и ему я явно была интересна. Когда мы встретились взглядами, его сиятельство улыбнулся, я растянула губы в ответной вежливой улыбке.
— Отчего же вы совсем не едите, ваша милость? — наконец не выдержала графиня. — Разве же у нас готовят хуже, чем в королевском дворце?
— Отнюдь, ваше сиятельство, — ответила я, отложив вилку и нож. — Блюда, поданные к обеду, необычайно вкусны. У вас умелый повар.
— Так отчего же вы совсем не едите? — не пожелала отстать от меня хозяйка дома.
— Думаю, дорогая маменька, — подал голос младший отпрыск Гендриков, — ее милость попросту чувствует неловкость. Мне бы тоже кусок не лез в горло, если бы на меня смотрели столь пристально. Простите их, баронесса, — он обернулся ко мне, за время обеда впервые посмотрев.
— Неужто мы так назойливы? — изумилась графиня.
— Похоже, что так, — согласился с младшим сыном отец. — Приношу и мои извинения, ваша милость.
— Ох, — ее сиятельство прижала ладонь к груди, вдруг зарумянившись еще больше. — И вправду неловко вышло.
— Ничего ужасного не произошло, — заверила я графиню, а после посмотрела на неожиданного помощника: — Благодарю, ваше сиятельство.
