Между полюсом и Европой - [5]

Перед ужином по корабельной радиотрансляции вахтенный штурман огласил грозное предостережение: пассажирам временно запрещается ходить по верхней палубе, чтобы не оказаться смытыми за борт. И действительно, волны стали перекатываться с одного борта на другой, и порой «Сестрорецк» напоминал скорее подводный корабль. После ужина показался узкий гористый остров Земля Принца Карла, вытянувшийся вдоль Западного Шпицбергена на 90 километров между 78-м и 79-м градусами северной широты. К юго-востоку от него начинался какой-то крупный залив. Это был знаменитый Ис-фьорд (по-русски — Ледяной залив). Вскоре в небольшом, чуть мутноватом круге иллюминатора нашей каюты показались высокие стреловидные мачты с нанизанными на них нитями антенн, серебристый резервуар и одинокие строения, затерявшиеся среди однообразной предгорной равнины, густо усыпанной белейшим снегом.

— По-видимому, это Кап-Линне, по-нашему значит мыс Линнея, — разъяснил Корякин, — и норвежская метеостанция «Ис-фьорд радио», расположенная на нём.

«Сестрорецк» вошёл в Ледяной залив. Путь по нему оказался недолог. Вот уже теплоход поравнялся с небольшим скалистым островком, высоко поднявшимся на самом стыке Ис-фьорда и его первого рукава — Грён-фьорда, устремлённого прямо на юг. На плоской вершине мы заметили торчащую белую свечку — маяк, выключенный на долгое светлое время, но крайне нужный в темноте.

— Не остров, а настоящая крепость, созданная природой, — удивился один из пассажиров.

— А он, между прочим, так и называется, — заметил проходивший по палубе штурман Владимир Авдюков, — Фестнинген — крепость!

Вдруг на крутом восточном берегу Грён-фьорда среди царства белых снегов мы различили в этой арктической пустыне настоящий оазис. Это и был Баренцбург -самый большой советский угольный рудник на Шпицбергене. Его появление заставило сильнее забиться наши сердца, ведь мы приближались к своей главной базе.

Судно начало неторопливо поворачивать по большой дуге на юг, далеко обходя большое ожерелье опасных подводных камней, окружавших Фестнинген. Волнение моря стало меньше, и почти все пассажиры высыпали на палубу, чтобы взглянуть на место, где им предстояло жить и работать. Вместе с ними мы расположились на самом носу корабля. Я был давно наслышан о заполярном городе Баренца, однако совершенно не представлял, каков он.

Перед рудником возвышался непривычный для окружающей природы тёмный конус террикона. Над его вершиной нехотя вились голубовато-серые струйки дымков. Правее, на ступенчатом горном склоне, спускавшемся к берегу несколькими морскими террасами, прилепилось множество различных строений. Ближе к заливу стоял нестандартный двухэтажный дом розового цвета. Над острым скатом его крыши выглядывала башенка, а за ней ощетинились нацеленные в небо антенны, с помощью которых аэрологи следят за полётом радиозондов.

— Сразу видно, что здесь хозяйство моих коллег — аэрологов и метеорологов, — авторитетно поведал наш климатолог Маркин.

Вдоль берега вытянулись прямоугольные «коробки» складских помещений. Правее их стояла громада теплостанции, называемой здесь всеми просто ЦЭС (Центральная электростанция). Над ближним причалом вздыбилась эстакада конвейера. С её макушки свисала длинная гибкая труба, сочленённая из многих бездонных конусов образных бочек. С моря этот металлический хобот вместе с эстакадой можно было принять при некотором воображении за какое-то доисторическое животное. Подняв глаза, я увидел большой чёрный холм добытого за зиму на руднике угля.

Немного выше аэрологической станции расположились ровной линией четыре небольших финских домика. За ними красиво смотрелся самый большой вто время дом Баренцбурга. Чуть выше, подымаясь по склону горы, выстроились друг за другом, словно на параде, нарядные двухэтажные деревянные дома-общежития, похожие, как братья-близнецы. Хорошо, что они были выкрашены в разные яркие цвета. На крутом потемневшем боку нависшей над посёлком горы вытаяли огромные буквы, выложенные, по-видимому, белыми камнями: «Миру мир!»

На самом верху посёлка примостилось зелёное здание с балконом на втором этаже. Над ним развевался алый флаг нашей Родины. Авдюков тут же приходит на помощь:

— Это консульство СССР на Шпицбергене.

Оттуда сбегала к самому порту — где круто, где полого — неширокая дощатая лестница-тротуар, ограждённая в наиболее опасных местах перилами. Из центра посёлка к эстакаде углеперегружателя протянулся рельсовый путь бремсберга — устройства, напоминающего фуникулёр. По нему вагонетки подымают из порта в посёлок различный груз.

Тем временем «Сестрорецк» медленно приближался к северному пирсу. Полуночное солнце было явно недружелюбно настроено к нам. Оно скрылось за непроницаемой стеной многоярусных облаков. Дул сильный порывистый и холодный ветер. Густой мокрый снег смешивался с мелкими каплями бесконечного дождя. Несмотря на промозглую погоду, весь Баренцбург встречал первое в 1965 году пассажирское судно, пришедшее с Родины. Самые отчаянные баренцбуржцы ухитрились забраться на ферму эстакады и крышу ближайшего портового склада. То и дело до нашего слуха долетали звуки музыки, исполнявшейся духовым оркестром. Бодрый маршевый мотив заглушали восторженные крики встречавших. Временно оторванные от родного дома и отчизны, от своих близких и друзей, полярники не могли скрыть переполнявших их через край радости и волнения от этой встречи.