Между молотом и наковальней - [26]

Кавказ дал команду залечь, а сам, маскируясь за кустарником, внимательно осмотрел из бинокля склон, с которого открывался вид на Лечкоп. Его взгляд привлекла сторожка пастухов, не заметив ничего подозрительного, он решил, что более подходящего места для отсидки группы не найти, и распорядился:

— Ребята, короткими перебежками к кошаре!

Рассыпавшись веером, разведчики подобрались к ней и стали наблюдать. Время шло, но никаких признаков жизни глазастые Масик с Ахрой так и не заметили. Тем не менее опытный и осторожный Кавказ не спешил идти под крышу кошары и послал Окана проверить ее. Тот беззвучно растаял в кисельной пелене, а когда вернулся, то на его лице играла довольная улыбка.

— Командир, шашлык не гарантирую, бараны все разбежались, но крышу над головой обещаю! — бодро доложил он.

— Я не привередливый, согласен и на кофе! — оживился вечно голодный Масик.

— Тебе как — с лимонкой или…

— Хватит болтать, Цицероны! Пошли разбивать лагерь! — поторопил Кавказ.

Разведчики смолкли и, подхватив с земли рюкзаки с взрывчаткой, поспешили за ним. На этот раз им повезло — война обошла стороной кошару. Внутри было сухо, в дальнем углу валялись охапки прошлогоднего сена, а капитальные стены надежно защищали от пронизывающего ветра. Привычные к походной жизни, они быстро обжились и после завтрака все, кроме Масика, заступившего на пост, улеглись отдыхать.

Ибрагим пристроился рядом с Кавказом и едва закрыл глаза, как тут же провалился в бездонную черную яму. Проснулся он, когда солнце перевалило зенит. К этому часу все уже были на ногах и собрались вокруг походного стола. Дразнящий запах лаваша и мяса будили зверский аппетит, и, позабыв про обычаи, голодный Ибрагим набросился на китайскую свиную тушенку.

У Ахры брови поползли вверх, а в глазах заскакали веселые чертики. Он подмигнул Масику, тот хитровато улыбнулся в усы и мрачно обронил:

— Ребята, нам с Ибо крупно не повезло.

Тот от неожиданности поперхнулся и, когда кусок проскочил горло, растерянно спросил:

— Э-э… Почему?!

— Еще и спрашивает? Весь спирт выпил.

— А сейчас последнюю нашу китайскую свинью доедает, — присоединился к нему Ахра.

— Какая еще свинья?!

— А в руках у тебя что?

Ибрагим растерянно вертел в руках банку с китайской тушенкой.

— Вон как вцепился. Нет, Ибо, точно, ты не мусульманин, а китаец, — продолжал подкалывать Ахра.

— Какой еще китаец?! Я абхаз!.. — вспыхнул он как спичка и швырнул на пол банку.

— Абхаз-абхаз! На, выпей! — поспешил успокоить Кавказ и сунул ему кружку с чаем.

Ибрагим насупился и отодвинулся в дальний угол. Масик с Ахрой, тихо посмеиваясь, занялись взрывчаткой. Кавказ, перекинув через плечо автомат, взял с собой Ибрагима, и они отправились на пост к Окану.

Среди густого кустарника его не так-то просто было обнаружить, но опытный следопыт Кавказ безошибочно вышел на место. Окан, подстелив под себя куртку, через бинокль наблюдал за тем, что происходило на позициях гвардейцев. Они прилегли рядом, и Кавказ спросил:

— Ну что, нашел?

— Нет! Зараза, как сквозь землю провалилась! — в сердцах произнес Окан.

— Плохо смотришь.

— Куда уж лучше? Все глаза проглядел! — с обидой произнес тот и махнул рукой — луч солнца попал на окуляры и отразился яркой вспышкой.

— Ты что! Засекут! — всполошился Кавказ, забрал бинокль и принялся сам высматривать батарею.

Ему повезло больше. Он задержал взгляд на развалинах в верхней части района «Лечкоп» и с облегчением произнес:

— Никуда она не делась. Сидит на месте. Правее кирпичной трехэтажки.

— Не может быть! — не мог поверить Окан, потянулся к биноклю, навел фокус и с изумлением воскликнул: — Слепой индюк! Ну и хитрые же, сволочи!

— А ты как думал.

— А можно мне? — порывался к биноклю Ибрагим и, когда получил в руки, принялся вглядываться в район, куда тыкали пальцами Окан и Кавказ.

Перед ним крупным планом проплыли развалины, брошенный дом, но ничего похожего на орудие он так и не заметил.

— Ты на пацху смотри! — подсказал Окан.

Ибрагим навел бинокль на пацху. Все оказалось до банальности просто. Крыши над ней не было, а над стеной торчало напоминающее почерневшую от времени стропилину жерло орудия.

— Вижу! Вижу! — обрадовался он.

— Надо искать другие! — подвел итог наблюдений Кавказ.

После этого первого успеха Окан и Ибрагим принялись тщательно просматривать каждый дом и каждую пацху. Их старания не пропали даром: отыскались еще три орудия и два зарытых по башню танка. Кавказ нанес их на планшет, после этого они сосредоточили внимание на подходах к позициям артиллеристов. Через час для них не составляли никакого секрета места расположения постов. Теперь им оставалось ждать, когда наступит самый надежный союзник разведчиков — ночь.

С наступлением сумерек Кавказ распорядился всем, кроме часового, лечь отдыхать. Ибрагим снова забрался в сено, но так и не смог уснуть, волнение и тревога изнутри точили его. Конец им положила команда Кавказа:

— Ребята, подъем! Пришло наше время!

Было далеко за полночь, и разведчики, где перебежками, а где ползком, начали подбираться к батарее. Каждый имел свою цель, до которой оставались считаные метры и минуты. Ибрагим не замечал боли в оцарапанных руках и старался не отстать от Кавказа. Широкая спина друга, как щит, надежно прикрывала его. Неожиданно она провалилась вниз, он тоже приник к земле, потом приподнял голову и осмотрелся по сторонам. Перед ними возникали хорошо знакомые за долгие часы дневных наблюдений очертания позиции батареи.