Между-Мир - [69]

Службу свою они все считали полувоенной, поскольку станция на военном положении не находилась, хотя их начальник, Карбок, придерживался противоположной точки зрения. Однако никакого карательного эскадрона миротворческих сил не предвиделось. Ничто не предвещало появления в небе над головой армады конкурентов, а через расчищенное от макушек деревьев пространство леса ничто не смогло бы приблизиться, не включив одновременно с полсотни сирен. А посему восемь наводчиков пребывали в состоянии расслабленной полуготовности и развлекались, кто как мог, в тишине и уединении ночного дежурства, совершенно уверенные в собственной безопасности под защитой ангелов-хранителей, начиненных медными и серебряными проводами.

А внутри станции двое язычников планировали заговор с целью лишить этих артиллерийских богов положенного им напряжения. Специальная электроника заглушала в обитателях станции тоску по дому. И когда, наконец, уснул последний из праздношатающихся, станция погрузилась в полную тишину. Ничьи шаги не раздавались в коридорах, слышно было только, как то здесь, то там замыкалось или размыкалось реле, приглушенно гудели неутомимые механизмы, да тихонько шептались необходимые для жизни кондиционеры. В остальном стояла полная тишина.

И поэтому некому было удивиться внезапно появившейся в полу посередине коридора маленькой дырочке. А даже, если бы кто-нибудь и проходил мимо, то скорее всего вовсе не обратил бы внимание на то, что на станцию вдруг начали проникать отзвуки грома. Потом металлический лист пола был отогнут с легкостью фольги, и проем заметно расширился.

С близкого расстояния можно было бы заметить под полом дыру в метровом слое феррокрита.

Из проема показались две мощные лапы и принялись расширять его, пока он стал настолько большим, что в него могли бы пролезть даже несколько человек. Следом появилась квадратная крупная голова с задранными вверх клыками, поблескивающими в тусклом ночном освещении.

Подобно фонарям, осматривая пустой коридор, сияли три глаза. Потом голова исчезла, и из проема донеслись гнусавые звуки, похожие на разговор. Потом раздался короткий рык, и разговор оборвался. Из дыры в коридор, как паста из тюбика, скользнули две крупные, покрытые густым мехом фигуры.

Джелливан еще раз оглядел незнакомую обстановку и слегка поежился от прохлады, разлитой в воздухе. Руума-Хум же был слишком занят другими делами, чтобы обращать внимание на холод.

— Великанов не слышно, великанов не видно, — пробормотал Джелливан на гортанном, скрежещущем языке фуркотов.

— Но их тут много за этими стенами, — осторожно ответил Руума-Хум.

Он еще раз потянул носом воздух, чтобы окончательно и безошибочно убедиться в том, что здесь присутствует этот едва уловимый, но нужный запах, затем сказал:

— Сюда.

Вжимаясь в металлические стены, прячась в тень, фуркоты бесшумно проследовали по коридору, а потом свернули за угол в другой коридор.

Еще один поворот, и тут они отпрянули при виде сидящего у последней двери великана. Великан, однако, не шелохнулся.

— Он спит, — уверенно прошептал Джелливан.

— А запах именно оттуда и идет, — согласился Руума-Хум.

И выйдя из-за угла, они направились к двери. Под ней Руума-Хум обнаружил щель и прильнул к ней тремя ноздрями, вдыхая запах того, кто за ней.

А за дверью все так же неподвижно сидел на полу Борн. Услышав снаружи тихое посапывание, он резко открыл глаза. В дальнем конце комнаты спал, вытянувшись на полу, Лостинг, но едва Борн пошевелился, как он проснулся.

— Что такое? — спросил Лостинг спросонья.

— Тихо.

Борн на четвереньках подполз к двери. Прильнув лицом к полу, он потянул носом, после чего тихо шепнул:

— Руума-Хум?

С той стороны послышался утвердительный хрюк.

— Открой дверь, как можно тише, — прошептал Борн. — Там охранник.

Фуркот зарычал.

Тихий их разговор в конце концов разбудил стражника. Тот хоть и спал, но службу нес исправно. Проснулся он моментально, предполагая, что узники станции решились на побег. К чему он не был готов, так это к виду ухмыляющегося Джелливана, приоткрытая клыкастая челюсть которого демонстрировала ряд блестящих зубов, дыша ему прямо в лицо.

Стражник упал в обморок.

— Умер? — поинтересовался Руума-Хум.

Джелливан хмыкнул в ответ.

— Спит как мертвый, — и оба фуркота принялись рассматривать дверь.

— Как же она открывается? Это совсем не такая дверь, как у нас дома.

Из-за запертой двери послышался голос Борна.

— Руума-Хум, там, рядом с тобой, есть ручка, такая примерно, как на охотничьей трубке, ее нужно опустить, а потом потянуть на себя.

Изнутри мы этого сделать не можем.

Большой фуркот тщательно исследовал выступ. Схватив ручку зубами, он повернул ее согласно инструкциям Борна.

Тот, однако, забыл сказать, что ручку надо поворачивать до упора, но не дальше. В темноте раздался громкий металлический звук.

— Она оторвалась, Борн, — сообщил Руума-Хум, выплевывая изо рта металл.

Лостинг встал и на пару шагов отступил в глубь комнаты.

— Все! С меня хватит. Пойдем, если хочешь. — И не давая Борну времени, чтобы опомниться, он приказал. — Ломай дверь, Джелливан, немедленно.

Джелливан встал на задние лапы, почти касаясь головой потолка коридора, и обрушился на дверь одновременно передними и средними лапами. Раздался стон, сопровождающийся скрежетом разрываемого металла — примерно такой звук, как от ручки, только на этот раз гораздо громче. Литая металлическая дверь согнулась посередине и рухнула в комнату, повиснув на искореженной нижней петле.