Между Гитлером и Сталиным. Украинские повстанцы - [102]

«В начале июля 1948 г. меня посадили в самолет и отправили в распоряжение Львовского управления МГБ. Я не знал, с чем это связано, и несколько дней просидел в камере в полном неведении. Наконец, меня вызвали к следователю и предложили… написать отцу письмо и самому передать кому-нибудь из связных. Обещали, что если отец сдастся, отпустят маму и бабушку. Я по своей наивности согласился. Мы договорились, что меня отвезут в Самбор, ну а дальше я уже сам пойду, куда сочту нужным.

И вот, едем в легковой машине в Самбор: я, накрытый плащом, офицер сопровождения и водитель. Начало смеркаться. Невдалеке от села Конюшки машина стала, и водитель стал копаться в моторе. По той же дороге на телеге ехал учитель из Рудок, и предложил подбросить меня до Самбора. Я согласился, и мы поехали.

Через несколько сот метров из леса вышли повстанцы, и к учителю:

— Куда едете?

— Дав районное управление образования из Рудок.

— А парень с вами?

— Да нет, подсел он тут, недалеко.

Тогда повстанцы завязали мне глаза и увели в лес. Там начали расспрашивать: кто я и откуда. Я им ответил, что еду из Львова к тетке, которая живет в Самборе. Так прошла ночь, а наутро меня стали детально обыскивать и нашли зашитое письмо к отцу. Пришлось сказать, что я сын Романа Шухевича. Меня начали допрашивать, требовать, чтобы я рассказал, кого знаю в руководстве ОУН и подполье. Все это записывалось в какую-то тетрадку.

Эти повстанцы мне казались подозрительными: в то время МГБ достаточно широко практиковало создание ложных повстанческих отрядов из числа сдавшихся бандеровцев. И действительно, один из них мне как-то шепнул: “Юрко, ты в руках большевиков”»^[360].

Потом Юрия «отбили» и снова отправили в заключение.

Наталью Березинскую точно так же таскали по лесам, и вначале она даже поддалась на провокацию, начала рассказывать, но знала не много и таким образом чекисты ничего не выяснили. В 1947 г. Наталью впервые приговорили к 10 годам лишения свободы (потом добавляли сроки за различные мелочи), а сын Шухевича Юрий, не отказавшийся от отца, и не пошедший ни на какое сотрудничество с властями, отсидел 31 (тридцать один) год в тюрьмах (отчего ослеп) и пять лет отбыл в ссылке. Сейчас он живет в Украине, формально возглавляя фашистскую партию УНА-УНСО.

Дочь Шухевича Марию тоже репрессировали — её оторвали от родителей и отправили в детдом, но потом — в годы оттепели и застоя — к ней особенно не цеплялись.

Отца Шухевича — больного старика Иосифа — отправили в ссылку в Сибирь, где он скоро умер, не выдержав переезда.

Таким образом, чекисты охотились на «Волка» — именно такой кличкой «для служебного пользования» окрестили чекисты «Тура».

Информация о ликвидации Шухевича поступала трижды, но каждый раз оказывалась ошибочной.

Помимо военных талантов, навыков руководителя и организатора у Шухевича был не только опыт, но и склонность к конспиративной работе.

Как писал о своём бывшем враге Георгий Санников, «Особенно досаждал Чупринка — легендарная для оуновского подполья личность. Он действовал нагло, активно и изощренно. Это он в течение нескольких лет сумел успешно провести ряд вооруженных акций против войсковых соединений госбезопасности Украины, избежав при этом, несмотря на многократное превосходство в силах советских войск, уничтожения своих отрядов… О его военных талантах ходили легенды. Он мастерски владел практически всеми видами легкого стрелкового оружия… Это он, Чупринка, переодевшись в форму полковника Советской армии, свободно разгуливал по Львову, отвечая на приветствие младших по званию, а лечился в одном из специализированных санаториев союзного значения…»^[361].

Павел Судоплатов также не скупился на похвалы бандеровцу, за которым охотился: «Этот человек обладал незаурядной храбростью и имел опыт конспиративной работы, что позволило ему еще и через семь лет после ухода немцев заниматься активной подрывной деятельностью. В то время как мы разыскивали его в окрестностях Львова, он находился в кардиологическом санатории на берегу Черного моря под Одессой (причем дважды — в июле 1948-го и в июне 1949-го. — А.Г.). Потом, как нам стало известно, он объявился во Львове, где встретился с несколькими видными деятелями культуры и даже послал венок от своего имени на похороны одного из них»^[362].

В 1944–1950 гг. Шухевич менял места пребывания («хаты») не менее пятнадцати раз. В такой «хате» часто устраивали еще и хорошо замаскированную крыивку, где хранились запасное оружие и боеприпасы, медикаменты» деньги, нелегальная литература» канцелярские принадлежности, продукты питания и т. п.

Пребывание подпольщиков в крыивках стало необходимым в то время» когда советские органы безопасности начали проводить массовые облавы и тотальные проверки населенных пунктов и лесных массивов. Для проживания крыивки использовались преимущественно зимой. Так, в период немецкой оккупации главком большей частью прятался в лесу» или жил нелегально в городе с фальшивыми документами.

Когда пришли Советы, стало сложнее, приходилось постоянно менять место «дислокации».

Например, в селе Августовка Бережанского района Тернопольской области Шухевич жил с осени 1944 по весну 1945 гг. Периодически выезжал на встречи, а весной оставил крыивку и больше сюда-не возвращался. Петр Когут, содержатель этой «хаты», был к тому времени хозяйственником в станице ОУН в селе Августовке, то есть заботился о материальном обеспечении отрядов УПА: продукты питания» одежда, обувь. Для их хранения он построил небольшой склад, выстроили и схрон для Главкома в трех метрах от него. Из рассказов Когута известно, что «Вход к крыивку был из дома. В комнате откидывался камень, который служил за покрышку, и открывался вход к погребу. Отсюда шел проход (коридор) длиной около десяти метров к крыивке. Помещение крыивки было четыре метра в длину, три метра в ширину и высотой в рост человека. Стены были обитые коврами, а пол выстелен досками. Были здесь кровати, стол» кресла. Над потолком крыивки был слой земли толщиной до полутора метров. В центре двора рослая груша, у которой было дупло в самом низу, служившее для вентиляции и для установления радиоантенны».