Между "А" и "Б" - [21]

Я помахал ему рукой.

— А, это ты! — крикнул Горох. — Сейчас спущусь.

— Я согласен, — сказал я, когда Горох подбежал ко мне.

— Молодец, Валерка, — от радости просиял Горох. — Дай пять.

Мы пожали друг другу руки.

— Поезд идет в 8.30, - сказал Горох. — Не проспишь?

— Нет.

— Будь здоров. Поесть захвати с собой. Понял?

ЗОЛОТОЙ ДЕНЕК

— А зачем портфель взял? — спросил меня Горох на вокзале. — На сегодня уроки отменяются.

— Просто так, — я помахал портфелем. — Чтобы мама не заметила, ей сегодня на вторую смену.

— Конспирация, — захохотал Горох. — Не дрейфь, ледоход стоит того, чтобы школу пропустить. А к вечеру вернешься, мать ничего и не узнает.

Денег на билет нам хватило только "туда".

— Назад "зайцами" поедем, — не унывал Горох. — Умеешь "зайцем" ездить?

— Умею, — соврал я.

В троллейбусах я катался иногда бесплатно, а в поездах еще не случалось.

Вагон оказался очень старенький, все в нем дребезжало и стучало.

У Гороха было отличное настроение. Он мурлыкал "Черного кота" и то и дело выглядывал в окно.

— Посмотри, денек-то какой, а? Золотой денек… Просто не денек, а воскресенье!

Меня тоже увлекла наша поездка.

Я забыл, что должен сейчас сидеть в школе и слушать объяснения учителей. Я глотал воздух, как газированную воду, и у меня щекотало в носу. А Горох говорил без умолку:

— А ты не хотел ехать, а?

Когда мы сошли на станции, первое, что я увидел, было небо. Оно было огромным и голубым. Я никогда его таким не видел. Дома мне в городе мешали его увидеть таким или что другое, но только я стоял, задрав голову, и глядел на небо, пока глаза не устали.

— Пошли на реку, — позвал меня Горох.

И мы по вытоптанной тропинке зашагали к реке.

Горох шел впереди и кричал:

— Гляди, березки какие белые!

— Гляди, снег какой синий!

Я только успевал вертеть головой. И вдруг Горох сказал: "Тихо", — и замер. Остановился и я.

— Слышишь? — спросил он шепотом.

Я кивнул. Где-то впереди и внизу слышался шум, треск, как будто десятки грузовиков буксовали на одном месте. Или как будто слоны огромным стадом, бок о бок, пробирались по ущелью.

Мы выбежали на обрыв. И я увидел ледоход. Льдины плыли, как десятки еще не загорелых пловцов. Река казалась огромной.

— А?! — кричал Горох. — А?! Видишь?

Я не знаю, сколько мы стояли, наверно, очень долго, потому что я замерз.

— Давай походим, — сказал я Гороху.

— Озяб? — спросил Горох.

— Немного, — сказал я.

Я уже давно заметил, что Горох начал говорить странными для него словами — "озяб", "золотой денек". И вообще мне казалось, что со мной другой человек, а не Горох.

Мы шли по лесу и видели, как стоят по колено в воде березки. Горох говорил:

— Скоро березовый сок пойдет. Ты пил березовый сок?

— Нет, — признался я.

— Это такое удовольствие! — Горох даже глаза зажмурил.

Потом мы примостились на пеньках на пятачке рыжей земли. От нее шел теплый пар. Мы ели, что прихватили с собой из дома. Горох ел спокойно, неторопливо. Он уже не хихикал, а улыбался добродушно и весело.

— Ты знаешь, а в детстве я жил в деревне.

— Да ну? — удивился я.

— А в городе мне скучно, не знаю почему.

Мы помолчали.

— Слушай, Коля, — назвал я вдруг Гороха по имени, — а вот правду говорят, что змея своих детенышей ест?

— Правда, — оживился Коля. — Я сам видел.

— Расскажи, — попросил я.

— Пошли мы в орехи. Набрали уже много. Вдруг я вижу — на одном дереве ветка шевелится. Пригляделся, а это змея. И тут неожиданно из нее один за одним стали выскальзывать змееныши. Она — цап одного и слопала, потом и второго проглотила, а третий успел удрать. Упал на траву и мгновенно исчез. Я стоял как обалделый. Никогда такого не видел.

— Здорово, — восхитился я.

— Я много интересных историй знаю, — гордо сказал Горох. — Когда захочешь, расскажу. А сейчас нам пора на станцию. Поезд провороним.

Мы заторопились к станции. По дороге я влез в яму с водой и замочил ноги.

— Переобуйся, — сказал Горох.

Он вытянул из-за пазухи белые шерстяные носки.

— Захватил на всякий случай, — подмигнул он мне.

Я вылил из ботинок воду. Держась за Гороха, переобулся.

— Теплее? — спросил Горох.

Я кивнул.

— А теперь — бегом на станцию.

На поезд мы еле успели. Уже было совсем темно, когда приехали в город.

Дома я посмотрел на себя в зеркало и увидел, что здорово загорел.

Усталость уложила меня на обе лопатки в постель.

Ни одного урока на завтра я не сделал, но засыпал счастливый.

Ночью мне снилось, будто мы с Горохом прыгаем со льдины на льдину и Горох кричит: "А?! Денек-то какой? А?!"

"А ВЫ — К ДИРЕКТОРУ…"

6 "А" кипел, как забытый на плите чайник. Это я почувствовал сразу, как только вошел и со спокойной улыбкой сел за свою парту.

— Он еще улыбается, — негодовала Галка. — Посмотрите на него, он еще улыбается!

— А что мне — плакать? — глупо пошутил я.

И посмотрел на Иру, она сидела хмурая. У Семки был растерянный вид. "Опять влип, Валерка, попробуй выпутаться", — говорила его несчастная физиономия.

— Так вот что мы решили, — грозно сказала Галка. — Хватит с тобой нянчиться. Мы пойдем к Екатерине Моисеевне и попросим, чтобы тебя перевели в другой класс. С тобой нам никогда не стать самым лучшим классом в школе.

Я задумался. Я не ожидал, что дело примет такой крутой оборот.