Меж крутых бережков - [45]
Прежде всего, надо было подобрать Таню. Не спеша присматривался учитель к микулинским девушкам.
Однажды на вечерние занятия в школу пришла Феня. Уставшая, сидела она за партой. Голова ее клонилась на руки. Но вот дверь класса открыл Иван Павлович, и Фенины лучистые глаза глянули на него так ясно, что он понял — лучшей Тани ему не найти, и тут же, забыв про урок, увлекшись, начал читать Фене монолог Тани.
Прослушав монолог, она замахала руками:
— Что вы, у меня не выйдет! Лучше вот Наташу возьмите — без нее в школе ни один концерт самодеятельности не обходится!
— Не спеши отказываться, дорогая. Попробуй. Кажется, я не ошибаюсь.
«Какая она чистая и скромная!» — подумал Иван Павлович, глядя на Феню. Впрочем, не одно это предопределило выбор — было нечто и другое… Как-то, еще задолго до этого, летним вечером, на пути к реке, увидел Иван Павлович Феню с Сашей Гавриловым. До его слуха донеслось случайно несколько фраз из разговора парня с девушкой. Он мельком глянул на них. Феня, указывая рукой в высокое июльское небо, мечтательно говорила Саше что-то о созвездии Лебедя. Парень слушал ее и, увлеченный разговором, тоже пристально смотрел на небо. Они видели звезды как бы одними глазами, одним взглядом, находили среди них что-то свое, понятное только им одним и совсем непонятное ему, Ивану Павловичу. Но подчас случайный взгляд, одно ненароком оброненное слово безошибочно могут сказать больше о человеке, чем долгое знакомство с ним.
«Они нравятся друг другу, — догадался Иван Павлович, — возможно, даже любят». Вот почему, не задумываясь, учитель пригласил Феню и Сашу на главные роли.
Не все пошло так гладко, как думалось Ивану Павловичу.
Первые дни репетиций… И трудное и смешное.
На сцене стол, а у предполагаемого окна — клетка с вороненком. По ходу пьесы Феня стояла у окна, а Саша, игравший роль Германа, должен был подойти к ней и обнять ее. Но время шло, часы отсчитывали секунды, а парень все стоял в той же «позиции» и никак не мог приблизиться к Фене.
Что уж ни делал Иван Павлович, каких слов ни говорил для того, чтобы доказать этому, казалось бы, серьезному человеку важность и необходимость мизансцены — все тщетно. Он хорошо знал причину странной нерешительности молодого актера — препятствием для игры на сцене была свойственная людям села скупость внешних проявлений своих чувств, большая целомудренность сельской молодежи.
Репетиции шли одна за другой, мизансцены понемногу отрабатывались, и Иван Павлович день ото дня все больше и больше оставался доволен успехом молодых исполнителей. Пьеса была поставлена в клубе на Октябрьские праздники.
…Следы девичьих туфель ведут к широкому подъезду, убранному еловыми ветками. Заиндевевшая трава, а по ней следы… Это прошла Феня. Кажется, маленькие робкие следы хранят ее трепет и радость: Феня первый раз в жизни шла играть на сцене…
Иван Павлович сидел в первом ряду и, не скрывая радости, громко аплодировал дебютантам. Матрена, удивленная игрой Фени, шептала ему:
— Вот уж не ожидала!..
Феня и вправду играла хорошо. Сцену, когда узнала о том, что Герман влюблен в свою сослуживицу, Феня провела с большим чутьем и тактом.
«Откуда у нее это? — думал Иван Павлович. — Выходит, я не ошибся — она в самом деле любит Сашу… Так вот почему они друг друга так стесняются при разговоре».
Во время перерыва за кулисы прибежала Наташка. Феня немного смутилась: зачем это она?.. А Наташа, забыв про ссору и подавив чувство зависти, обняла ее и зашептала:
— Фенька, ну как ты чудесно играешь! — Сама говорит, а глаза так и поблескивают. — Вот где твое настоящее призвание!
— Это не игра, а правда… — ответила Феня слабым голосом, чувствуя приятную усталость.
— Как так?
— Да так, очень просто — я не скрывала, что чувствовала, что на душе было…
К девушкам подошел Саша. Судя по выражению его лица, он был доволен.
— Ни в одну из репетиций не игралось так легко, — улыбнулся он.
— Да, — тихо проговорила Феня, — удивительно, как хорошо чувствуешь себя под гримом: ничего не страшно выговорить, ни в чем не трудно признаться…
— А ты не разлюбишь меня, когда я разгримируюсь? — шутя, спросил Саша.
Феня молча склонила голову.
Прозвенел звонок, Наташа чмокнула Феню в щеку и помчалась в зал.
— Ни пуха ни пера! — крикнула она.
Феня с Сашей остались одни.
— А если я тебя вправду поцелую, не по пьесе? — шепотом проговорил Саша.
— Вы меня испачкаете, — постаралась отшутиться Феня, — кармин оставите на щеках.
— Я в губы…
Она смутилась и ничего не ответила. Раздался второй звонок, надо было торопиться на сцену.
И вот снова они перед зрителями…
Таня подошла к Герману. Густая теплынь добрых глаз его неотразимо наплывала на Таню, и она не в силах была уйти, отдалиться от него.
Коснувшись дрожащих плеч Тани, забывая про все, шепча слова любви, он поцеловал ее.
Иван Павлович сердито заворочался на скамейке:
— Не по ходу пьесы! — проворчал он.
У Фени кружилась голова. Забывая фразы, она говорила, что чувствовала, суфлер в будке то и дело покачивал головой и не понимал, откуда берутся слова, которых нет в тексте.
Но публика всей душой принимала эти слова — людям понятны были муки Тани. В зале притаилась настороженная тишина.
Повести, составляющие эту книгу, связаны единым сюжетом. Они рассказывают о жизни, быте, отношениях людей, строящих порт на Камчатке. Здесь — люди старшего поколения, местные жители, и большая группа молодежи, приехавшей с материка. Все они искренне стремятся принести пользу строительству, но присущие им разные характеры ведут к противоречиям и столкновениям. Последние особенно остро проявляются во взаимоотношениях начальника порта Булатова, человека с властным характером, «хозяина», и молодой коммунистки, инженера-экономиста Галины Певчей, от имени которой ведется повествование.
"Самое главное – уверенно желать. Только тогда сбывается желаемое. Когда человек перестает чувствовать себя всемогущим хозяином планеты, он делается беспомощным подданным ее. И еще: когда человек делает мужественное и доброе, он всегда должен знать, что все будет так, как он задумал", даже если плата за это – человеческая жизнь.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.