Меж двух огней - [27]

— Вы встречались с ее матерью? Когда? Сегодня днем?

— Я уже сказал, что встречался со старым другом.

Верховен крепко сжал руки. Кожаные перчатки заскрипели. Было видно, как он старается справиться с эмоциями.

— Я думаю, мне стоит забрать и вашу запонку. Это важная улика в деле. Мне придется ее конфисковать. Если вы говорите правду, то мы оставим вас в покое. Отдайте мне запонку. Будьте умницей.

Стрейкен усмехнулся. Он не собирался убивать Молли, и Верховен об этом знал. У голландца было уже достаточно оснований закрывать дело, и причина его появления была личной. Возможно, Верховен знал историю про наследство и решил сам этим заняться. Может, он просто забыл координаты, которые прочитал в «Схипхоле». А может, для того, чтобы закрыть дело, ему и впрямь она была необходима. Его визит мог закончиться только одним. Если Верховен хотел драки, то Стрейкен был только рад.

Когда Стрейкену было тринадцать лет, Гамильтон отправил его в Брэдфилдский колледж, красивую старую школу в сельской местности Беркшира. Отец Стрейкена успел отслужить двадцать лет в армии, и поэтому Стрейкен получал стипендию, которая покрывала большинство расходов. Образование Брэдфилд давал самое обычное, но у учебного заведения были отличная спортивная площадка и бассейн. Там Стрейкен и расходовал большую часть своей энергии. Большую часть, но не всю; остальную он отдавал обучению борьбе.

Смерть родителей сделала его замкнутым. Чаше всего он проводил время в одиночестве. Он был против всего мира, и миру оставалось только опасаться его. Он был обижен на жизнь за то, как она обошлась с ним, и вымешал свою злобу на одноклассниках — во время завтрака, в спальнях, в раздевалках. Это было дорогое образование, за которое приходилось платить синяками и царапинами. Если кто-то оскорблял его, Стрейкен без лишних слов бросался в драку. Если противник не сдавался сразу, то они дрались, пока их не разнимали. За пять лет Стрейкен сильно развился физически, стал отличным пловцом, и в школе было мало парней, решавшихся вступить с ним в схватку. Большинство из них старались обходить его стороной, а те, кто этого не делал, быстро узнавали, что дерется он не раздумывая и всерьез.

В драке люди инстинктивно защищают голову, пах и живот. Стрейкен быстро научился бить в другие места. Он бил по коленям, ступням и пальцам. К пятнадцати годам Стрейкен в совершенстве овладел тонкостями рукопашного боя: за минимум времени причинял максимум боли и выматывал противника так, что тот не мог продолжать драку. Он не был самым крупным и сильным, но в нем было столько дьявольской злости, что он мог терпеть боль до победного конца. Тогда это многого стоило. Иногда помогало и сейчас.

Директор школы видел, что происходит, и пригрозил Стрейкену, что если он не научится владеть собой, то его выгонят из школы. Директор обсудил это с Гамильтоном, и тот принял мудрое решение, за которое Стрейкен был благодарен ему до сих пор. На каникулах Гамильтон оплатил для него в качестве обучения самоконтролю курсы борьбы в местном спортзале. Занятия вел израильтянин, работавший на Моссад; Стрейкену он преподавал крав мага.

Большинство восточных военных искусств всегда имеют в себе сильный духовный элемент дзен-буддизма. Самозащита и борьба без оружия — это результат сотрудничества тела и ума, пребывающих в гармонии. Жестокость — последнее средство. Крав мага — совсем другое. Она зародилась на улицах Братиславы и была развита позже в израильской армии в 1950-е годы. Крав мага отличается простотой и эффективностью и учит своих последователей реагировать, не раздумывая. Где это уместно, она учит их повышать уровень жестокости в бою. Правоохранительные органы ее обожают.

Стрейкен тоже ее обожал. Обучение всегда было основано на реальных ситуациях. Инструкторы подвергали учеников тому же уровню стресса, который они могли встретить в настоящей атаке. Все было очень просто: локти, колени, кулаки. Он ходил туда дважды в неделю в течение трех лет во время школьных каникул. Он сразу перестал драться в школе: боялся нанести слишком сильные травмы.

Но это было давно. Сейчас все изменилось. Стрейкен сказал Верховену:

— Если вам нужна запонка, подойдите и возьмите.

— Банбери, мы взрослые люди для этих игр. Отдайте запонку, или я буду вынужден арестовать вас за неподчинение властям. — Верховен подтянул перчатки, кожа на них разгладилась. Жест был зловещий.

Стрейкен сомневался, что голландский полицейский имеет полномочия на арест в Англии, но насторожился. Он начал сжимать и разжимать пальцы в карманах, разогревая суставы.

— Инспектор Верховен, единственный способ, которым урод, подобный вам, может получить запонку, — это снять ее с моего трупа. — Он одарил полицейского своей лучшей улыбкой.

Правая рука Верховена скользнула в карман.

— Ну, это легче устроить, чем вы себе представляете. — Он вынул что-то из кармана. Оружие. Это была дубинка-кастет. Стальная, длиною в тридцать сантиметров. Оружие удобно расположилось у него в руке. — А теперь говорю в последний раз: отдайте мне запонку. — Судя по тону, он полностью отдавал себе отчет в своих действиях.