Меж двух огней - [39]

Когда я посмотрела ему в глаза, он слабо улыбнулся. Наверное, пытался выглядеть храбро передо мной, хотя был в клетке. С этой улыбкой и честным взглядом я знала, что могу доверять ему больше, чем всем в Кэрвенте. Я улыбнулась робко в ответ, хотя моя душа была открыта ему. Его улыбка быстро увяла.

— Кто-то идет.

Шаги звучали по коридору. Я прижалась спиной к прутьям. Сбежать и спрятаться не удавалось. Я подняла факел, когда нарушитель вышел из-за угла.

— Миледи, скорее! Следующий страж скоро придет.

Я выдохнула с облегчением, узнав Ахерна. Он взял меня за руку, но я не сдвинулась, очарованная взглядом Артагана. Ахерн потянул меня за руку.

— Идемте, моя королева. Ребенку лучше не дышать испарениями подземелья.

Лицо Артагана застыло, он посмотрел на мой живот. Мой желудок сжался в комок. Хотя я не имела права, я хмуро посмотрела на Ахерна. Зачем он сказал о моем состоянии при Артагане? Блэксворд смотрел на меня, страж тянул меня к коридору. Голос Артагана был тихим, но я его уловила.

— Ребенок?

Мой рот раскрылся, но сказать было нечего. Артаган опустил взгляд на ноги. Я не успела ответить, Ахерн утащил меня к лестнице. Он просил меня спешить, чтобы не столкнуться со следующим стражем.

Ахерн отправил меня подниматься по лестнице в башне. Он остался позади, чтобы не вызвать подозрений у стража. Незащищенное подземелье выглядело бы странно.

Я шла среди пустых залов, все еще размышляя. Зачем Ахерн сказал ему? Теперь Артаган знал, что внутри меня ребенок другого мужчины. Я стукнула кулаком по холодной каменной колонне в галерее, злясь на себя за то, что злилась на Ахерна. Что со мной не так?

Замужняя женщина должна гордиться тем, что у нее ребенок. Почему тогда я ощущала лишь горечь в горле?

Я шагала по ступенькам к своей комнате, Уна и Ровена уже спали. Я уснула, как только голова коснулась подушки. Погрузилась в бесконечную тьму.

Следующим утром я лежала, почти проснувшись, на кровати и не хотела вставать. Я цеплялась за воспоминание в дыму между тьмой и пробуждением, там была моя мать. Я пару лет отроду сидела на ее коленях, пока она расчесывала мои волосы. Длинные пряди цвета воронова крыла, как и ее. Она говорила со мной, ее теплый голос успокаивал, как и нежные прикосновения. Ее последние слова задержались в моей голове: «Бог — любовь, и он живет в твоем сердце. Хитрый и сильный думает, что сердце — слабость, но он ошибается, дитя мое. Любовь — наша самая главная сила».

Мои глаза открылись, воспоминание увядало в смутных мыслях. Любовь. Знала бы я, где ее найти, мама. Такие мужчины, как мой муж и его брат, забыли о главном наставлении.

С вздохом я села в одеялах и поприветствовала рассвет.

Я присоединилась к Моргану и Малкольму за завтраком в комнате короля. Они не обращали на меня внимания, говорили о предстоящей свадьбе принца с леди Корделией. Малкольм не радовался Круглой баронессе, но он потирал жадно руки, когда браться обсуждали, какие богатства смогут заполучить, торгуя с новыми землями.

Хоть они понижали голоса, я слышала, что они обсуждали, как удобно Корделия может претендовать на трон Корнуолла, если единственного сына их короля постигнет несчастье. Я чуть не подавилась пудингом, но они не заметили. Слышать, как они замышляют зло против ребенка, было жутко. Я сделала глоток пряного вина, чтобы прочистить горло.

После возвращения Малкольма от леди Корделии, по замку поползли слухи, что Корнуолл плохо справляется с племенами западных саксов. Мы с корнуольцами были от тех же кельтов, но я боялась, что они скоро сдадутся от угрозы саксов. Казалось, весь мир был обречен пасть во тьму. Даже если Морган и Малкольм установят связь с Корнуоллом, я сомневалась, что они будут помогать людям. Король-молот не защищал даже собственных подчиненных в форте Дин. Еще одна фигура в игру против саксов и друг друга. Я ушла из-за стола, не в силах дышать в этом гнезде гадюк. Мне нужен был воздух.

Я поднималась по ступенькам во дворе, прошла мимо стен бастиона, одна, кроме стражей неподалеку. Холодное дыхание зимы приятно успокаивало мои горячие щеки. Вдали виднелись снежные вершины гор. Я прижимала ладони к все еще плоскому животу и пыталась ощутить в себе жизнь. Но живот лишь урчал после завтрака. В какой мир я принесу ребенка? В мире, где отец ребенка убил другого ребенка, а его дядя не дает прохода служанкам?

Я замерла, вспомнив слова Рии, что важна кровь матери. Так было в Свободном Кантрефе и в Старых племенах до них. Может, это была мудрость моей матери, произнесенная устами той девушки. Но потом я с горечью вспомнила, как Риа выходила с Артаганом, и ее плечо было обнажено.

Артаган прав. Если бы я родилась крестьянкой, а не королевой, я хотя бы могла выбирать, кого любить.

Падрэг окликнул меня, его руки были скрыты в складках коричневого одеяния. Я замерла, дожидаясь его, а потом мы пошли дальше вдоль стен замка. Его лысый лоб сморщился от сосредоточенности, он оглядывался, чтобы убедиться, что мы одни.

— Что-то меня тревожит. Я могу говорить с вами честно?

— Вы знаете, что можете.

— Насчет покушений на вашу жизнь. Они происходили удивительно часто.