Меж двух миров - [33]

— То есть Фантома вы трогать не станете?

— Нет. Фантом — это что-то вроде взрывающихся чернил в банковских мешках с купюрами. Он пятнает джихадиста, тот пятнает целую ячейку, и нам остается только идти по следу, подбирая по цвету.

Парис махнул рукой на разложенные на кровати портреты.

— Сфотографируйте эти лица себе на мобильник, запомните их наизусть и, если кто-то из них причалит в «Джунглях», свяжитесь со мной. Не слишком сложно для вас?

— Я никогда не говорил, что мне трудно. Я говорил, что это опасно. В «Джунглях» есть две мечети. Умеренная, куда каждый может войти и помолиться, и другая, салафитская[43], консервативная и жесткая, с ВИП-допуском и фейсконтролем на входе.

— Но ведь не будет же он целый день оставаться в мечети. Ничто не обязывает вас обратиться, достаточно подождать, чтобы он проголодался или захотел пить.

— Ага. Достаточно подождать. Кстати, об этом: чего мне ждать от того нацика, которого подстрелил Сальвадор? У него на рубашке все еще моя кровь.

Откровенно говоря, Парис обожал такие моменты, когда он мог поступать как в кино и говорить фразами секретного агента:

— Дело замято. Больше никакой крови. Никакого фашика. Никакого расследования. Дело прекращено, преступник не установлен. Уговорить судебную полицию Кокеля оказалось делом несложным. Вы чисты. Годны к службе.

Успокоившись, Мерль сфотографировал шесть лиц и бросил завистливый взгляд на уютную постель. Было три часа ночи, а «Джунгли» находятся более чем в пяти километрах от гостиницы.

— Вам не помешает, если я немножко посплю, пока вы смотрите телевизор? Настоящая постель — как давно это было…

Парис одарил его своей самой обворожительной улыбкой:

— Меня удивляет, что вы совершенно не чувствуете моменты, когда начинаете нести околесицу.

— Значит, нет?

— Убирайтесь вон, Мерль.

22

На рассвете Адам с мальчиком были доставлены ко входу в «Джунгли», после чего привезший их полицейский фургон незамедлительно отбыл. Черный парнишка шел медленно, но без видимого затруднения или боли. Возможно, просто потому, что был выносливым. Один Господь, даже с закрытыми глазами, знал о тех ужасах, которые этому ребенку уже пришлось испытать за его короткую жизнь.

Еще не добравшись до своего места, Адам издали увидел дюну и дерево, но без палатки и рюкзака. Прошлой ночью он уже думал о возможной расплате за свой поступок. Эта была справедливой, но оставляла его без укрытия и одежды.

— Эй! Military man! — раздался у него за спиной зычный окрик Усмана, заставивший вздрогнуть первых пробудившихся.

Адам досадливо глянул на него. Однако Усмана это не остановило, и в знак приветствия он обнял сирийца. Адам никак не мог привыкнуть к подобной фамильярности.

— Усман, я уже просил тебя не называть меня так, мне это доставит только новые неприятности.

— Ты из них прекрасно выпутываешься самостоятельно. А если ты ищешь свои вещи, то они в суданском поселении. Услышав о том, что ты сделал сегодня ночью, я решил, что их стоит посторожить.

— Как ты узнал?

Усман расхохотался:

— Городок у нас тут маленький. Когда какой-нибудь тип принимается за афганцев, это настолько редкий случай, что все мгновенно становится известно всем. Особенно если он нападает на них в одиночку. С ними никто не связывается, а уж тем более не лезет в их дом терпимости.

— То есть это что, официально? Все об этом знают?

— Да, все, кроме тебя. Они создали его вместе с добровольцами «Католической помощи», которые думали, что строят школу. Пять евро за взрослого, десять — за ребенка. Ты нарушил работу рынка, который приносит хороший доход. В другое время я дал бы тебе один-два дня жизни, но сейчас я надеюсь на лучшее.

— Могу себе представить, как я тебе обязан.

— Нет, ты обязан своей счастливой звезде, Адам. С самого твоего прибытия они знают, что ты говоришь по-французски с членами гуманитарных обществ и ты единственный в «Джунглях» знаешь этот язык. А самое главное — то, что сегодня ночью ты ради ребенка прямиком пошел к полицейским, а ведь здесь им никто не доверяет.

— Ну и что?

— А то, что они в сложной ситуации. Они размышляют, кто ты такой; может, ты агент разведки. Так что я подогреваю их подозрения, называя тебя military man, хоть тебе это и не нравится. Пока у них есть сомнения, они оставят тебя в покое. Закроют свой дом терпимости и на пару недель спрячут насильника. Однако не подливай масла в огонь, держись от них подальше.

— Все?

— Нет, друг мой. Если ты хочешь перебраться в Англию, ты сам себе поставил подножку. Рынок перевозчиков держат как раз афганцы. Они и албанцы. С ними сложнее, но я буду рядом.

— А по-честному, почему ты делаешь для меня все это?

— Чтобы не сойти с ума, надо находить себе занятия. Я помогаю тебе, потому что вижу по твоим поступкам, насколько ты смелый человек. Господь даровал нам шанс встретиться, значит тому есть причина. А долг платежом красен.

— Я тоже люблю пословицы и даже знаю одну суданскую. Когда льет дождь, каждый старается прикрыть свою голову.

— Зачем же ты вчера заступился за мальчишку?

Адам улыбнулся:

— Дождь был слишком сильный, он бы утонул.

Неизменно склонный к тактильным контактам, суданец положил руку на плечо сирийца и предложил ему следовать за собой.