Мейсенский узник - [44]

Побочные выгоды этой должности были огромны. Херольда теперь именовали «ваше превосходительство» — существенная привилегия для человека, одержимого своим общественным положением. Он получил просторные комнаты в королевских апартаментах на первом этаже Альбрехтсбурга, возможность посещать двор, быть в курсе всех интриг и даже требовать лучшие места на любом театральном представлении, которое вздумает посетить. А главное, король облек его величайшим доверием: распорядился, чтобы Херольду открыли секрет изготовления фарфора.

На новом месте Херольд наконец-то смог развернуться по-княжески. В помещениях провели дорогостоящую отделку — за счет Мейсена — и даже, к большому недовольству Августа, убрали древние каменные скамьи вдоль стен главного зала, чтобы освободить больше места для торжественных приемов.

Однако при расследовании махинаций, затеянных Лемэром, всплыл и фантастический масштаб сумм, получаемых Херольдом. По некоторым подсчетам он зарабатывал четыре тысячи талеров в год — немало даже для руководящего сотрудника фабрики. Да, из этих денег Херольд платил жалованье художникам, но оно было мизерным в сравнении с его собственными доходами. Условием вступления в новую должность стал переход в штат с окладом сначала шестьсот, затем — тысяча талеров в год. Это тоже была значительная сумма, но куда меньше его прежних заработков. Впрочем, если Херольд и горевал из-за снижения доходов, высокий статус и роскошные апартаменты в значительной мере компенсировали потери. Однако теперь у него не было стимула расписывать фарфор в прежних количествах, и в оставшиеся сорок с лишним лет жизни он почти не брал в руки кисть.

1 июня 1731 года тридцатипятилетний Херольд переехал в новую великолепную резиденцию и начал пожинать плоды своей высокой должности. Двумя неделями позже, 15 июня, в штат Мейсенского завода зачислили человека, которому, неведомо ни для кого, предстояло стать катализатором событий, положивших конец безраздельному владычеству Херольда.

Глава 15 Фантастическая вселенная

Из фарфора можно сделать все, что пожелаете: если предмет слишком велик, отливайте его из двух половин, как посоветуют вам формовщики… Таким образом можно сделать решительно все, даже невозможное… что я искренне и честно подтверждаю.

Доклад И. И. Кендлера Мейсенской комиссии. 1739.

С каждым успехом завода любовь Августа к фарфору разгоралась еще сильнее, а его планы фарфорового дворца становились все более фантастическими. Даже неприятная история с фон Хоймом не отвлекла короля от грандиозной затеи: сохранились докладные записки об этом деле, на обороте которых рукою Августа набросано оформление комнат с указанием темы и цветовой гаммы. В самый разгар скандала он не забывал про свой дворец — весь фарфор, изъятый у фон Хойма и Лемэра, отправился в его коллекцию.

Постепенно Август пришел к выводу, что ее хранилище недостаточно великолепно. Теперь все предстояло перестроить. Голландский дворец должен был стать Японским. Старое здание стояло по трем сторонам прямоугольного двора. Август решил добавить четвертое крыло и замкнуть прямоугольник. Вместо кариатид там будут смеющиеся и гримасничающие китайцы, а всю постройку увенчают причудливые пагодообразные крыши.

Внутри все, что можно, будет из фарфора: фарфоровые обрамления дверей и арок, фарфоровый глокеншпиль в тронную залу, алтарь, статуи святых и даже орган в часовне — тоже фарфоровые. Убранство планировалось не менее роскошное: комнаты с шестиметровыми потолками, сверху донизу расписанные в китайском стиле, по стенам — фарфор на золоченых кронштейнах в виде пальмовых листьев. Каждое из помещений отводилось фарфору своей цветовой гаммы с тем, чтобы каждый следующий зал изумлял больше предыдущего.

Бесстрашный путешественник Кейслер, судя по всему, видел эти планы, когда в 1730 году посетил Дрезден, и был глубоко ими потрясен. Он рассказывал, что в одной комнате «весь фарфор будет селадоновый с золотом, а по стенам — зеркала и прочие украшения», в другой фарфор будет желтым, а декор — золотым; из следующей, с синим фарфором, гость попадет в помещение с лиловым фарфором. «Почти невозможно, — писал ослепленный этим великолепием Кейслер, — перечислить все предметы изысканного фарфора, как заморского, так и отечественного, которые намечено тут выставить. Одни только столовые сервизы оцениваются в миллион талеров».

Мебель, по его описанию, не уступала убранству комнат. «Кровать и стулья из прекрасных перьев самых разных цветов, стоимостью тридцать тысяч талеров». Однако все должна была затмить верхняя галерея с впечатляющим фарфоровым зоопарком. «Она будет протяженностью в сто семьдесят футов и заполнена всевозможными зверями и птицами, дикими и домашними, целиком сделанными из фарфора, в натуральный размер и цвет. Некоторые из них уже готовы, и на них невозможно налюбоваться».

Задуманный Августом фарфоровый зверинец представлял для Мейсена задачу непомерной сложности. При Херольде главную позицию заняла роспись. Форму изделий — от крохотных чашек до массивных ваз и блюд — упростили, чтобы выгоднее представить рисунок. Херольд принял все меры, чтобы сложный рельефный декор и необычные скульптурные формы практически исчезли. Не стало затейливых фигурных ручек, более того — на заводе не осталось модельеров, способных воплотить новый замысел короля.