Мэвис и супершпионы - [24]

Тут у меня зачесалась спина и то, что пониже. Я покраснела при мысли, что на моих ягодицах остался отпечаток всех десяти пальцев толстяка.

Мистер Амальфи уже пришел в себя: боль поутихла. Он подтянул пояс своего халата и бодро сказал:

— Все позади. Мы с вами оба остались живы. Но скажите, Мэвис, — тут он посмотрел на меня более пристально, — почему вы выбрали столь экстравагантный способ передвижения по вилле? Вам не нравятся коридоры?

— Коридоры нравятся... только в них торчит этот страшный Олл. Горилла скрутил бы мне шею, как цыпленку...

— Но почему?

— Я стукнула Гарри, а Олл ведь его телохранитель.

— Все, что вы говорите, очень интересно. И что приключилось с Гарри?

— Ничего особенного. Потерял сознание.

Амальфи забыл про свои болячки, схватил меня за руку и потащил в комнату.

— Садитесь и расскажите мне все по порядку.

— Его высочество забыл, что он не у себя дома. Там, может быть, любая девушка рада стать его наложницей, но здесь в Европе...

И вдруг весьма некстати я вспомнила предположение Пита, что сообщником Марти может быть кто угодно, но более всех подходит Амальфи. Я запнулась. Пит, кажется, говорил, что Амальфи будет играть роль «доброго дяди», чтобы я, как доверчивая кошка, прильнула к его груди и выложила все секреты. Похоже, именно это сейчас и происходило.

— Ладно, все это не имеет большого значения, — улыбаясь, сказала я и поднялась с дивана. — Еще раз — большое спасибо, дорогой волшебник! Вам пора отдыхать, да и я хотела бы вернуться в свою комнату.

— Минуточку. Подождите, Мэвис.

Я не узнавала милого Амальфи. Его голос приобрел стальные нотки, во взгляде появилась незнакомая властность. Сама не знаю, почему, но я повернулась к нему и заглянула в темные непроницаемые глаза. Внезапно в этом омуте я увидела мерцание свечи. Огонек притягивал меня, завораживал...

— Не спешите, моя девочка...

Голос Амальфи снова стал мягким, ласковым, а рука уже усаживала меня на диван, успокаивающе поглаживала.

— Расскажите, моя девочка, что же с вами произошло. Это нечто такое, что вас тревожит...

— Меня... ничего не тревожит, — заплетающимся языком ответила я. — Я иду... к себе...

Однако ноги мои мне не подчинились.

Глаза Амальфи вдруг стали огромными, и я утонула в них. Последнее, что я видела — это яркое мерцание свечи в глубине этих таинственных глаз...

Глава 6

Когда Пит предлагал мне поваляться на песочке, он наверняка не знал, какой здесь «песочек». Сплошные камни! Я не могла ни сесть, ни лечь и очень обрадовалась, что после купания можно перекусить в какой-то таверне, которую местные жители называли то ли «рис-торантом», то ли «листораном», — это для меня было неважно.

Берег спускался террасами, и на одной из них и находилась таверна, куда легко было подняться прямо с пляжа. Я шла в своем новом купальнике и ловила восхищенные взгляды мужчин. Купальник что надо! Мне даже свистнули и показали большой палец. Это был какой-то чумазый моряк, но все равно приятно. Моя попка была «упакована» в черные с серебристой отделкой плавочки, а на груди купальник украшал кокетливый темно-синий, опять же с серебром, бантик.

Я ожидала, что Пит закажет какое-нибудь примечательное блюдо под соусом, но он ограничился бутылкой кисловатого вина и орешками, поджаренными в масле и обвалянными в каких-то пряностях. Чертов скряга — ну совсем, как мой компаньон Джонни Рио.

Отпив глоток, Пит откинулся на спинку стула и весело произнес:

— Ну и как вам понравился Голубой грот?

— Штучка еще та! — восхищенно ответила я.

Но там, во время экскурсии, я испугалась: неожиданно лодочник закричал, чтобы мы легли на дно лодки. Оказалось, что отверстие в скале, через которое можно проникнуть в грот, настолько малое и узкое, что, не пригнувшись, мы непременно разбили бы себе головы. Но сама пещера была потрясающей. Все голубое: вода, стены, потолок, воздух... Такую красоту вряд ли где еще найдешь! Неужели этот старый пакостник Тиберий держал в таком красивом месте своих пленников? Лично я хотела бы когда-нибудь вернуться сюда еще раз. Я люблю голубое и фиолетовое, это меня успокаивает и направляет мысли по ровному руслу.

...Я стеснялась попросить Пита заказать мне порцию мяса или рыбы, грызла орешки, потягивала вино и грезила о голубой пещере... Пит, прикончив свой бокал, достал из несессера портсигар, прикурил свою необыкновенную сигарету и вырвал меня из голубых воспоминаний.

— Хочу еще раз услышать про Гарри и его кровать с балдахином! — сказал он, выпуская колечки дыма. — Все это так мало походит на правду. Уж не присочинили ли вы, Мэвис, снабдив обыкновенный диван вращающимися зеркалами и небосводом?

Он поперхнулся, но не от дыма, а от смеха.

— Смешного тут мало, — ответила я. — Такая кровать существует. Подлинное арабское изобретение. И, кстати, мне тогда было не до смеха.

— Ну вот, сразу надула губки... Говорите, он сказал, что вы будете извиваться, как рыбки... — Пит захохотал. — Извините, Мэвис, но я представил, как в разгар любовных утех у вас начался приступ морской болезни.

И он снова засмеялся. От негодования я чуть не задушила наглеца.

— Вы лучше представьте себя беззащитной девушкой, в комнату которой врывается огромная обезьяна и, несмотря на все протесты, кладет вас себе на плечо, а потом бросает к ногам хозяина как рождественский подарок!