Мэтт Грэнвилл, Везучий Неудачник - [40]

– Лежи смирно, а то доберутся и сцапают!

Этот голос я где-то слышал. Что-то про склероз на больную голову и скрюченные пальцы. Доктор? Нет, молодой, скорее кандидат. Точно, это Феррариус! Наконец-то я с ним познакомился! Я с интересом уставился на ректора. Глаза слишком голубые, улыбка слишком добрая. Перебарщивает с заклятьями привлекательности, сказала бы мама.

– Мэтью Грэнвилл, конкурсант из Закружья. Везучий Неудачник, – подумав, добавил я.

– Феррариус, – пожал он мне руку. – Мэтью, ты их тоже видишь?

Кроме нас, под кроватью ютились синенькие расшитые тапочки с пушистыми помпонами, но ректор не о них. А о тех, из-за кого я сюда залез. Я осторожно высунулся наружу. По стене ползли длинные густые тени. Это были кошмарные существа: хлипкие тела на тонких ножках, с тремя головами, выросшими одна из другой. В некоторых головах были дырки, из других торчали и шевелились хвосты. Тени завывали и тянулись к нам, размахивая раскрытыми свитками, исписанными мелкими-мелкими буквами. Особенно неприятными были те, у которых были только нижняя часть первой головы и макушка третьей. Я засмотрелся, что же у них в середине, но Феррариус толкнул меня в бок:

– Не смотри – они пожирают твое время! И не высовывайся, прячься за меня.

Некоторые тени так осмелели, что подобрались к самому краю нашей крепости. Я подхватил тапочку и шлепнул наглецов. Раздался негодующий писк, и они исчезли.

– Бесполезно, – прошептал Феррарирус. – Только одну грохнешь, сразу новые появляются.

И правда: толпа теней увеличилась. Они обступили кровать и подсовывали под нее свои свитки. «Договор! Договор!» – завывали монстры. Пол там, где они скопились, начал темнеть и проваливаться. Мужчины не прячутся – мужчины обсуждают план. А пока нет достойного плана, они оценивают обстановку. Поэтому для лучшего обзора мы с Феррариусом забились в самый дальний угол.

– Кто это? Откуда они?

– Не знаю. То есть не помню… Мне кажется, они и раньше были, но я как-то справлялся, а сейчас забыл… – Феррариус прикрыл глаза ладонями. – Вообще помню только то, что ничего не помню. А потом раз – и помню, но не все, а только то, что забыл.

Я внимательно присмотрелся, а потом принюхался: кажется, настоечка забывника от Финнра нашла почитателя. Тоже мне: ректор, а меры не знает. Теперь надо как-то самому выкручиваться.

– А чем вы их морить пробовали? Кроме тапок?

– Ничем, – даже удивился ректор. – Я их как увидел, сразу сюда залез. Они ведь даже из-под одеяла достанут. Это я точно помню.

– Давайте светобомбу попробуем, это же тени, должно помочь.

– Не получится: их, наверное, одновременно укокошить нужно, ни одним световым заклинанием так не сделаешь.

– Вы что, светобомбу никогда не делали? Ну вы даете, на любой контрольной она и щекотушки – главный прикол!

Пусть магия исчезла, а руки-то помнят! Я показал нужный жест, и раза с шестого у ректора все-таки получилось. Приятно иметь дело с талантливым человеком, мне в свое время дольше пришлось помучиться. В кабинете прилично рвануло, писк стоял оглушительный, но как мы ни присматривались, теней не увидели. Ректор вылез из-под кровати, я за ним.

Повсюду: на мебели, стульях, на полу – валялись клочки горелой бумаги. По стенам расползались кляксы, в которых угадывались силуэты всевозможных существ: вампиров, оборотней, эльфов. Больше всего почему-то было рыжих девчонок. На столе пылал костер из писем. Ректор взвыл, схватил стакан с мутной жидкостью и вылил на него. Огонь взметнулся до потолка. Феррариус, закрываясь рукой от жара, пытался хоть что-нибудь выхватить из пламени. Я с трудом оттащил его в сторону.

– Что теперь делать? Мне нужно было их заново перечитать!

– А зачем их перечитывать?

– Я же ничего не запомнил! То есть забыл. Надо выбрать какую-нибудь эпитафию Карадурну! Сегодня последний день!

– Ну хоть что-нибудь же вы запомнили?

Похоже, ректор крупно влип.

– В том-то и дело, что ничего! То ли читал и не помню, то ли не помню, что читал. Они такие похожие, эти эпитафии. Когда совсем худо было, освежался настойкой. Стакана три выпил, наверное… Потом плохо помню. Аманда вроде звала. Тени эти полезли…

Костер потух, на столе осталась горка пепла и почти пустая бутылка с настойкой. Чтобы избавиться от дыма, Феррариус включил вентилятор, который немедленно сдул весь пепел. Остро запахло то ли редиской, то ли репой. Ректор застонал и потянулся к забывнику.

– Стойте! Я придумал! Надо положить у памятника кусок мела и тряпку! Тогда каждый сможет написать ту эпитафию, какую захочет! И все будут довольны! Может, даже специально приезжать будут!

Взъерошенный Феррариус потрясенно смотрел на меня.

– Мэтью, ты настоящий чародей! И правда, кому надо – пусть сам приезжает и пишет. Ты меня спас! В следующий раз научишь щекотушкам? А то Аманда на заседаниях всегда такая зануда. Ой, тебя же так просто сюда не пропустят. Сейчас, минутку.

Он порылся в столе, вытащил бумагу с гербом школы и написал: «Я, ректор Феррариус, прошу предоставить мне возможность обучаться у мистера Мэтью Грэнвилла в Школе Магии Карпетауна». Для надежности он поставил под письмом три печати и нарисовал веселую рожицу.