Метро - [9]
* * *
Очнулся Леха от тепла, поднимавшегося откуда-то снизу, оглаживающего его исцарапанное, в синяках лицо. Решетка, на которой он лежал, мерно подрагивала, а внизу что-то бухало гулко и доносилось монотонное пение, будто молитву читали. Леха разлепил глаза, провел рукою по лбу - ладонь окрасилась кровью, но особой боли не было, всего лишь шишка и небольшая ссадина, кровоточащая так, словно кран забыли завернуть.
- Мать вашу! - нехорошо помянул Леха родственников строителей тоннеля. - Неужто нельзя было решетку закрепить нормально? Так споткнулся... И кровищи столько! Всегда-то раны на голове кровоточат. Сосуды, что ли, близко к коже подходят. А... фиг с ними, с сосудами... - промокнул кровь рукавом, размазал по грязному лицу.
Он глянул вниз, и его замутило. Далеко, далеко внизу был громадный зал, выложенный черными, мраморными плитами, блестящими в ярком электрическом свете. Колонны, отделанные лабрадоритом - таким же черным, как мрамор, с густо-фиолетовым пейзажным рисунком, - уходили к высокому потолку. Одна из колонн была совсем рядом с Лехой, и он явственно видел деревце, выступающее из гладкой, каменной глубины, тонкий серпик месяца и мазки ночных облаков. А внизу, посреди этого черного зала, стояла прозрачная, то ли стеклянная, то ли пластиковая прозрачная капсула, в которой лежал покойник. С чего Леха взял, что это покойник - неведомо. Может, навела на подобную мысль слишком уж умиротворенная поза человека в капсуле, сложенные традиционно на груди руки - из ладони одной высовывался носовой платок. Да еще глаза - закрытые плотно, запавшие в глазницы, и явственно видимый цвет лица - белый, мертвенный, с недвижимой кожей. Вокруг капсулы стояли люди, торжественно пели низкими голосами.
- Крематорий! - решил Леха, разглядев тонкие алые линии пентаграммы на мраморном полу. - Вот туточки и проваливается гробик, прямо в печку. Только что ж он такой жутковатый, зальчик-то? Никакого успокоения отлетающей душе. Эк меня угораздило свалиться. Ну да ладно, чего уж там, по крайней мере - живые люди, уже хорошо. Всяко лучше метрошных тоннелей. Ну а крыс-то - однозначно!
Первый порыв его: закричать, привлечь как-то к себе внимание собравшихся внизу, прошел. Леха решил подождать окончания церемонии. И в самом-то деле, неловко врываться со своими воплями поперек скорбящих родственников и знакомых. Ежели бы, к примеру, хоронили самого Леху, он бы ни за что не захотел, чтоб кто-то начал орать дурным голосом во время прощания с дорогим покойником.
- Вот уйдут родственнички, придут уборщики, - решил Леха, - тогда-то и заору. Этим все привычно, их не напугаешь. А у скорбящих и кондрашка может приключиться от таких дел. Мало ли, решат, что покойник восстал из мертвых. Пока догадаются наверх посмотреть, так инфаркт у кого приключиться может. Отвечай потом за это безобразие.
Он ждал, рассматривая собравшихся, удивляясь все больше и больше. Странно выглядели скорбящие. Одежда их была совершенно киношной, невозможной, будто перенесли в зал массовку из фильма сороковых годов. Леха даже засомневался: на похоронах ли присутствует. Может, действительно на какие съемки попал?
- Френчи какие-то... - поражался он. - Галифе... Да сапожки мягкие, еще Сталин в таких бегал. Ичиги, что ли?
Леха закрутил головой, разыскивая кинокамеры. Но нигде не суетились режиссеры, ниоткуда не лился пронзительный свет софитов. Все было благостно и церемонно. Стоящие у капсулы все пели, и никто не снимал эту фантастическую, невозможную в жизни сцену.
- Может, баптисты какие? Секта... А одежка эта у них - для особо тожественных церемоний. Ну, вроде похорон, - буркнул Леха. - Ну да в любом случае, ждать надобно, пока они дела свои не закончат. Нервы ни у кого не казенные. Даже у баптистов.
Он уже потряс решетку, на которой лежал. Прочная, куда как прочнее той, наверху, повернувшейся от легкого толчка. А глянув вниз внимательнее, Леха и вовсе перестал встряхивать стальные прутья. Еще свалишься, не приведи Бог, а высота не мелкая. Так и рассыпешься кровяными брызгами по черному мрамору. Будет прям Стендаль - "Красное и черное", красиво, но самому посмотреть не доведется.
Скорбящие все пели, и Леха, дойдя уже до предела изумления, вдруг узнал "Интернационал", только как-то искажена была мелодия, растянута, словно замедлили старую пластинку, да еще и заедает, прыгает игла на царапинах.
Алые линии пентаграммы задрожали мелко, как хвост крысиный, и мраморный пол начал разламываться. Собравшиеся отошли чуть в сторону, неторопливо и без суеты, а из пола вынырнул манипулятор, новенький и блестящий, смахивающий на руку Терминатора, подхватил капсулу с покойником, утащил вниз. Из разлома полыхнуло желтоватым жаром, будто солнце вспыхнуло, пентаграмма вновь дрогнула, и пол встал на место, даже видно не было - где же был тот разлом. У Лехи челюсть отвалилась от таких чудес. Случалось ему бывать в крематориях, но такое видывать не приходилось. "Вот это технология... - подумал он. - Чисто, красиво... Интересно, чья разработка? Штатовцы, что ли, сделали? Так это я на элитные похороны какие попал...".
Никколо Макиавелли часть своей жизни посвятил государственной службе. Его опыт и наблюдения за методами управления политиков стали основой трактата «Государь», известного сегодня во всем мире. Макиавелли в нем выступил сторонником сильной власти, ради укрепления которой допускал и коварство, и предательство, и насилие. Конечно, подобное вызвало противоречивые мнения, а Католическая церковь внесла его труд в списки запрещенных книг. И тем не менее идеи этого историка и философа о методах управления, о способах получения власти, о том, какими качествами должен обладать правитель и от чего зависит успех проводимых им реформ, нашли свое применение в области политики и актуальны по сей день.
Ученик Платона и учитель Александра Македонского, Аристотель отличался от других философов своей универсальностью – сферой его интересов была не только философия, но также физика, математика, химия, биология и социология. Идеи, высказанные им две с половиной тысячи лет назад, не утратили своей актуальности и сегодня. Чтобы в этом убедиться, достаточно открыть любую из его книг. Свой трактат «Политика» Аристотель посвятил созданию идеального государства. В нем он спорит с Платоном, считая, что проект учителя использует неудачные методы управления и типы общественного устройства.
Современники называли Марка Аврелия праведником на троне, равного которому еще не было. Император был преисполнен глубочайшей любви к людям, смирения, доброты и великодушия. Несмотря на то что ему приходилось быть всегда на виду, вести государственные дела, участвовать в военных походах, он часто искал уединения, находя его внутри себя. Так родилась книга размышлений «Наедине с собой», которую он писал всю жизнь. Это история его души: рассуждения, отдельные мысли, советы потомкам. Попытка разобраться в себе, в сущности человеческой жизни.
Период жизни ребенка от момента рождения до 3 лет очень важен с точки зрения его развития. Причем физическое развитие не является главным. Именно в это время начинают развиваться эмоциональная сфера и речь, закладывается основа для проявления всех талантов и способностей, определяются интересы ребенка.В данной книге описаны простые игры, которые способствуют всестороннему развитию ребенка: игры для физического и умственного развития, игры, которые познакомят малыша с окружающим миром, помогут развитию речи, воображения и фантазии.
Современники называли Марка Аврелия праведником на троне, равного которому еще не было. Император был преисполнен глубочайшей любви к людям, смирения, доброты и великодушия. Несмотря на то что ему приходилось быть всегда на виду, вести государственные дела, участвовать в военных походах, он часто искал уединения, находя его внутри себя. Так родилась книга размышлений «Наедине с собой», которую он писал всю жизнь. Это история его души: рассуждения, отдельные мысли, советы потомкам. Попытка разобраться в себе, в сущности человеческой жизни.
Юная Астра Пэй приезжает к магистру Варольду Кроулу, чтобы совершенствоваться в искусстве магии. Едва переступив порог знаменитого салона Кроула, девушка оказывается в центре профессиональной интриги – поисков Черной Короны Иссеи, сулящей неслыханное могущество своему обладателю. Но почему появление Астры Пэй вызывает такой страх у того, кто готов заплатить любую цену за обладание Короной? Выстоит ли против его чар Кольцо Удачи, которое досталось Астре в наследство? И кто в конце концов станет обладателем Черной Короны?
В альтернативном мире общество поделено на два класса: темнокожих Крестов и белых нулей. Сеффи и Каллум дружат с детства – и вскоре их дружба перерастает в нечто большее. Вот только они позволить не могут позволить себе проявлять эти чувства. Сеффи – дочь высокопоставленного чиновника из властвующего класса Крестов. Каллум – парень из низшего класса нулей, бывших рабов. В мире, полном предубеждений, недоверия и классовой борьбы, их связь – запретна и рискованна. Особенно когда Каллума начинают подозревать в том, что он связан с Освободительным Ополчением, которое стремится свергнуть правящую верхушку…
Со всколыхнувшей благословенный Азиль, город под куполом, революции минул почти год. Люди постепенно привыкают к новому миру, в котором появляются трава и свежий воздух, а история героев пишется с чистого листа. Но все меняется, когда в последнем городе на земле оживает радиоаппаратура, молчавшая полвека, а маленькая Амелия Каро находит птицу там, где уже 200 лет никто не видел птиц. Порой надежда – не луч света, а худшая из кар. Продолжение «Азиля» – глубокого, но тревожного и неминуемо актуального романа Анны Семироль. Пронзительная социальная фантастика. «Одержизнь» – это постапокалипсис, роман-путешествие с элементами киберпанка и философская притча. Анна Семироль плетёт сюжет, как кружево, искусно превращая слова на бумаге в живую историю, которая впивается в сердце читателя, чтобы остаться там навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.