Метро в неизвестность - [4]

Теперь он слушал её откровения, как в каком-то кошмарном бреду, и в то же время следил за ходом поезда, хотя, впрочем, совершенно не знал системы расположения сети путей.

В это время в человеческом месиве позади него началось какое-то движение и возня. Кто-то ломился вперед, расталкивая и расшвыривая стоящих. Происходило что-то вроде зверской драки. Этот кто-то пытался прорваться в водительскую кабину, куда в этих поездах не столь уж и сложно было проникнуть, и наброситься на водителя.

Ригель, развернувшись, нанес ужасающей силы удар наглецу или безумцу, и тот полетел назад, сбивая в своем падении других.

Кто-то, потеряв равновесие, падал на рельсы.

Раздавались душераздирающие вопли, текли кровавые ручьи.

А пути гигантского метрополитена Ксюла погружались все глубже в неведомый мир невообразимых коммуникаций, оставляя позади проклятую, зараженную радиацией, покрытую снегом и наледью пустыню.

Глава 2

Машинально Ригель коснулся рукой своего лба, на котором смешались пот и кровь.

Рукопашная схватка... рывок поезда... Он как-то плохо соображал. Сколько прошло времени: минуты или часы?

Обширнейшая сеть внутри планеты, её гордость, давным-давно уже не могла называться просто метрополитеном. Связывая города, находящиеся на поверхности планеты, она тянулась на тысячи и тысячи километров и продолжала все удлиняться с тех пор, как местные ученые изобрели "кристаллиум". В результате некоего технологического процесса происходило своего рода "остеклянение" стен тоннелей, а потому они всё строились и строились без особых трудностей.

Проникая к сердцу планеты, ксюлиане на десятки сантиметров меняли природу стен тоннелей, превращая их в великолепный по прочности прозрачный материал. В результате получались невообразимой длины монолитные трубы, тянущиеся от Голубого к Золотому, Пурпурному, Изумрудному и другим городам планеты.

Рельеф планеты был ещё достаточно молодым, и потому передвижение по поверхности представляло определенные трудности. Площадь водных поверхностей была незначительной, что тоже не позволяло использовать её для передвижения на длительные расстояния. А укрощенные скальные породы под поверхностью планеты открывали прекрасные возможности для грузовых и пассажирских перевозок. Тоннели метро пересекали Ксюл во всех направлениях, так что на метропоездах совсем не сложно было добраться до диаметрально противоположного пункта планеты.

В настоящее время Ригель и сотни других, находящихся в поезде людей, слышали нескончаемое эхо взрывных работ. Каждую минуту происходили сдвиги и сотрясения почвы, может быть, и не слишком крупные, но вполне чувствительные; пионеры глубин использовали самую мощную взрывчатку, какая только существовала на планете, за исключением, пожалуй, лишь ядерных зарядов, к которым все относились с нескрываемым ужасом и отвращением.

Гигантская труба из кристаллиума вибрировала, и эти вибрации дрожью отдавались в несшемся со все возрастающей скоростью поезде.

Ригель прислушивался к отдаленному грохоту и, несмотря на всю свою уверенность в прочности метросети, испытывал некоторое беспокойство. Взрыв, произведенный поблизости от тоннеля, мог повредить его и разрушить пути. И тогда...

Тут у него начались галлюцинации. Он вновь как бы воочию увидел заснеженный город, провалы и воронки, глотающие здания и жителей. Перед его взором замелькали охваченные паникой, окровавленные и перекошенные лица. И среди них - Изео...

Она, должно быть, упала на путь вместе с гроздью тех, кто пытался взять штурмом водительскую кабину, в которой Ригель должен был находиться один, свободный в движениях и действиях, чтобы вести этот адский поезд. Она успела сообщить ему истинную причину своего предательства, а потом... жестоко и страшно заплатила за это...

Ригель, впрочем, даже не понимал, испытывает ли он хотя бы какие-нибудь сожаления... У него страшно болела голова. Он то и дело машинально вытирал кровь, сочащуюся из раны на виске. Его била лихорадочная дрожь...

И вдруг он неожиданно понял, что, ведя поезд и держась за рукоятку управления, он истерически хохочет. Нервный кризис достиг у него высшего предела. Все окружающее он воспринимал теперь, как ад, в котором страдают и мучаются души грешников. Этот жуткий ад теперь, казалось, материализовался вокруг него. Фары поезда бросали яркий свет на стены тоннеля, которые отливали стеклянным блеском. Ригель включил моторы на полную мощность. Началась настоящая световая круговерть.

Перед глазами Ригеля теперь возникло желто-мраморное лицо подростка с застывшими ледяными слезами и посинелыми губами, неслышно повторяющего, что его близкие умерли от холода.

Наверное, в этом поезде была и та женщина с детьми, за которую он сражался при посадке. А может быть, вся его борьба была напрасной, и все трое - мать и двое детей - лежат теперь затоптанные на платформе или на рельсах, среди трупов сотен других ксюлиан.

Отдаленный грохот вновь сотряс тоннель. Ригель подумал о взрывниках, которые все углублялись и углублялись внутрь планеты в неодолимом стремлении пробиться в Великие пещеры, где можно будет скрыться от вечной ксюлианской зимы.