Метро - [22]

– Ладно, не буду, – заверил он.

– Но я оценила вашу готовность пойти на некоторые затраты. Да. Оценила, и даже готова это всячески поощрять.

Алиса повернулась и стремительно, что никак не вязалось с ее обликом, пошла по коридору в сторону лестницы. Денис последовал за ней.

– Мне нужны краски, пастель и несколько новых рамок, – не оборачиваясь, сказала она. – Желаешь маленько помеценатствовать, Дронт?

Денис понял, что обрел родственную душу. С ней он мог болтать о чем угодно, не рискуя быть неправильно понятым.

– Алиса! С тобой я готов на любые извращения!

Алиса, так же не оборачиваясь, удовлетворенно кивнула.

– Да-да-да. А ты надеешься на что-то еще, кроме жутких извращений?

Последнее слово все равно оставалось за ней.

Они отправились к нему и уделили должное внимание кофе, но после. Примерно через полтора часа.

Все произошло так просто и естественно, что Денис не знал, что и подумать. Его несколько сбила с толку эта деловитая доступность. При этом в девушке была какая-то настоящая, не наигранная, чистота.

Из юношеского тщеславия он хотел спросить у Алисы о причинах столь быстрого согласия, но никак не мог решиться.

Она сама все почувствовала.

Денис лежал в постели, а Алиса подошла к окну, отдернула занавески и стала крутиться в солнечных лучах, чтобы он хорошенько рассмотрел ее. Откровенно говоря, смотреть было особенно не на что: худенькие ножки, тонкие ручки, выпирающие ключицы и маленькие груди, размером напоминавшие кнопки в лифте.

– Размышляешь, как это случилось? – спросила она.

– Да нет… – неуверенно протянул Денис.

Алиса покачала головой.

– Вижу, этот вопрос не дает тебе покоя… Забей! Просто захотела – и все! И знаешь… – Она подошла к нему и нагнулась, подставив для поцелуя сосок – коричневатый и твердый, как спелая вишня.

Денис лизнул его кончиком языка. Потом нежно обхватил губами.

– Муррр… – сказала Алиса. Затем она вдруг резко отпрянула и запустила пальчики с острыми коготками в густые волосы. – Знаешь, теперь ты не будешь хвастаться перед своими друзьями, что ты меня трахнул.

– Да я и… – пробовал возразить Денис, но Алиса перебила.

– Нет-нет! Даже и не вздумай! Потому что тогда я всем расскажу, что это неправда!

Она погрозила ему пальчиком.

– Это Я тебя трахнула!!!

Алиса зашипела, как кошка, и бросилась прямо на него. Денис едва успел откатиться в сторону, благо было куда. Бабушкина кровать могла вместить по меньшей мере десять человек, и Денис подозревал, что бабуля неспроста остановила свой выбор именно на ней.

Денис зажал Алису в угол и закрыл своим телом. Человек, чуть было не прогрызший брюхо другому, совершенно его не интересовал.

Алиса, дерматиновая папка с «ватманами» и ингалятор. Вот о чем он думал в тот момент.

И самое главное – не подставлять судьбе мягкий незащищенный животик.

Что бы ни случилось, не расстегивать пиджак!

Константинов был готов.

Чужие взгляды липкой паутиной опутывали его, но это никак не задевало. И даже не трогало. Он считал секунды.

Когда поезд стал резко тормозить и люди начали валиться друг на друга, Константинов увидел свободное пространство у неработающих дверей и, собрав все силы, метнулся туда. Он знал, что одним торможением дело не кончится.

Владимир постарался сгруппироваться, одновременно намечая мягкую «подушку». Рядом стоял седой толстый мужчина, и Константинов прижался к нему.

Он отметил удивление и нескрываемое недовольство в глазах толстяка и закрыл голову руками. Седой даже хотел отпихнуть его от себя, но тут последовал страшный удар.

Константинов почувствовал, как кто-то со всего размаху уткнулся в его спину, но это было не так уж важно. Главное, что голова и ребра были надежно прикрыты.

Инерция многотонного поезда, словно пламя догорающего костра, вспыхнула в последний раз и, встретив на своем пути огромную бетонную глыбу, подпираемую массой влажного песка, погасла.

«Самое время подсчитывать потери», – усмехнулся про себя Константинов.

Ему повезло (хотя это вряд ли можно было назвать простым везением) – он вышел из столкновения почти без потерь, если не принимать во внимание царапину на лбу, оставленную «молнией» на куртке седого толстяка.

Константинов машинально провел по царапине тыльной стороной ладони. Крови не было, только острая саднящая боль.

Он понимал, что тянуть нельзя. Люди придут в себя, и тогда в вагоне будет не развернуться.

«Время – деньги», – еще одно незыблемое правило бизнеса. Это он усвоил хорошо.

Седой мужчина, послуживший для Константинова «подушкой безопасности», держался за рассеченный лоб. Между пальцами бойко капала кровь.

Константинов схватил толстяка и толкнул его на толпу. Еще не оправившийся от удара и потому плохо соображающий толстяк промычал что-то неразборчивое и попытался схватить Владимира свободной рукой, но он уже почувствовал легкость во всем теле. Легкость и быстроту, как обещание чудесного спасения.

Он резко развернулся на пятке и с ловкостью, о существовании которой раньше и не подозревал, выбросил вперед ногу в замшевом ботинке.

Прочная английская подошва ударила в стекло двери. От центра во все стороны поползли трещины. Константинов ухватился за поручень (сознание, словно наблюдавшее за телом со стороны, с удивлением отметило, что это – трюк, достойный Джеки Чана, не меньше) и в прыжке ударил еще раз. Стекло разлетелось вдребезги, но в нижней части проема остались острые осколки, торчащие, как зубы огромного грызуна.