Метро 2033: На пепелищах наших домов - [9]

– Эй, лейтенант сказал не шуметь… – только и успел проговорить башкир, когда его напарник размахнулся и саданул тяжелым армейским ботинком в область замка.

Последние слова Азата были напрочь заглушены треском ломающейся древесины, но дверь устояла, потому что открывалась наружу. Башкир хотел было предложить сходить до машины, где наверняка нашелся бы ломик, но Баранов решил так просто не сдаваться и долбанул во второй раз, похоже, гораздо сильнее.

Вновь хрустнуло дерево, какая-то деталь замка, жалобно звякнув, упала на пол. Боец рванул на себя дверь, открывая ее, и недобро помотал головой.

Вот и трупы нашлись. По крайней мере один – прямо у входа в класс валялась куча человеческих костей, а к дверной ручке была примотан галстук когда-то веселенькой розовой расцветки.

Азат повернулся на звуки шагов, махнул лейтенанту и остальным рукой, мол, все в порядке. Те, замедлившись, подошли и остановились, разглядывая открывшееся им зрелище.

– Это насколько надо жить не хотеть, чтобы на дверной ручке повеситься? – пробормотал Шмель.

Ничего более подходящего самоубийца, кем бы он ни был, не нашел. Класс освещался ртутными лампами, и крюка для люстры в нем не было. Радиатор отопления висел слишком низко. Еще, похоже, бедняга пытался использовать гардину, но крепления не выдержали его веса.

Лейтенант отодвинул в сторону Азата и вошел в комнату, освещая ее фонариком. Мрачно посмотрел на разложенную в углу кучу тряпья, помотал головой.

– Надо будет забаррикадировать дверь, чтобы сюда никто из наших не вошел, – сказал он. – Не дай бог, кто-нибудь из детей увидит это.

– Это? – спросил Баранов, сделал шаг в комнату и сказал. – А вот и колхозники, – после чего громко выругался.

Азат воспринял это как разрешение и вошел в класс, следом за ним двинулись и остальные члены разведгруппы. Их глазам открылось удручающее зрелище: на прогнивших матрасах под полуистлевшим одеялом лежали три скелета. Один принадлежал взрослому человеку, а еще два – детям, если судить по размерам костей.

– Что же тут произошло, – пробормотал башкир.

– Что-то, – ответил Шмель, мрачно нахмурившись. – Все умерли.

Лейтенант взял со стола валявшуюся на нем длинную указку и подошел к матрасам. Аккуратно подцепил кусок одеяла, оттянул его в сторону, открыв взглядам своих товарищей три практически голых скелета. Похоже, что в помещении оказалось достаточно тепло, чтобы трупы начали гнить, но недостаточно сухо, чтобы мумифицировались.

– Женщина, – сказал лейтенант. – И два ребенка, скорее всего – мальчик и девочка.

– Это ты по скелетам определил? – спросил Баранов.

– Да. По тазовым костям, – ответил тот. У женщин таз пошире и другой формы. У детей разобраться сложнее, но скорее всего так.

Азат тем временем подошел к учительскому столу и открыл верхний ящик, в котором оказались классный журнал в картонной папке и два ключа. На бирке того, что поменьше, была нацарапана цифра семнадцать, на втором – слово «спортзал».

Башкир сгреб оба ключа в карман, вытащил журнал, положил на стол и раскрыл.

И ни капли не удивился тому, что фамилий и оценок в нем не было.

Аккуратно, стараясь не порвать тонких пожелтевших от времени страниц, перелистнул несколько, вчитался в мелкий убористый почерк, выхватывая даты и описания событий, развернувшихся здесь более двадцати лет назад.

6 июля 2013.

Это все-таки случилось. Никто не верил, что все закончится так, даже когда нас заставили летом оклеивать оконные стекла, а к школе подогнали целый грузовик с консервами. Да, даже когда нас загнали в школу, закрыли дверь, поставив на охрану Диму – местного участкового, да приказали занавесить окна, все думали, что это очередные учения.

Вспышка просветила даже сквозь плотные занавески, Ильдус – сторож, который из любопытства полез смотреть, что там такое сверкает, теперь лежит в медпункте с перевязанными глазами. Женя говорит, что вряд ли он снова когда-нибудь сможет видеть.

Я тоже не выдержала, подсмотрела. Над Челнами ядерный гриб, возможно, не один. Куда же пойдет след?

8 июля 2013.

Все произошло, как я и думала. Ветер с завода всегда дул в нашу сторону. Вот и сейчас вышло так же. Ринат Исламович выбрался на крышу и померил фон, после чего приказал закрыть вентиляцию плотной бумагой. Говорит, без защиты на улице делать нечего – два-три часа, и лучевая третьей степени обеспечена. Без лекарств – все равно, что смерть. А у нас только старые противогазы из кабинета ОБЖ.

Только вот он и внутри школы фон померил. Никому не сказал, только Жене. Похоже, ничего хорошего и тут.

Аня с Аликом боятся. Попыталась объяснить им, что мы тут ненадолго, что скоро приедут спасатели и вывезут нас в безопасное место. Читала вслух им и еще троим ребятишкам. Больше чтобы себя успокоить.

9 июля 2013.

Целый день слушаем радио, ждем, пока объявят об эвакуации. По челнинским волнам – одни помехи. По экстренным частотам – тишина, будто умерли все.

Зато в Мензелинске, похоже, веселье. Они успели объявить себя суверенной территорией, а глава тамошний предложил всем взрослым мужчинам явиться к площади Ленина, чтобы получить направления на работы. Конечно, каждый дурак с ума сходит, как ему хочется, но тут уж совсем жутко.